дома, с тобой он почти не когда не разговаривал, так отвешивал в твою сторону, парочку дежурных комплиментов, по поводу твоей внешности или наряда. Он был типа джентльмен. Потоп он запирался с твоим мужем, и они долго о чем-то шептались наедине, стояла полная и какая-то гнетущая тишина,... но иногда ее завесу прерывала хихиканье адвоката, ехидное и порывистое как тявканье в лесу шакала. Потом он уходил.
Но вскоре обаятельного и улыбчивого адвоката не стала, честный человек, погиб, а вместе с ним и светлое будущее курорта. Весь день по одному из местных каналов крутили эти страшные кадры. В застывшем, окоченевшем трупе, лежавшем на сером асфальте мостовой, с трудом угадывался человек, которого ты хорошо знала. Молоденькая, очень симпатичная журналистка на переднем плане бесстрастно повторяла заученный текст, в камеру, а совершенном наезде, а том, что свидетелей происшествия нет, но вполне возможно, что это вовсе ненесчастный случай, а предумышленное убийство. Все знали, у адвоката в городе, было слишком много врагов. Алик в тот день отсутствовал дома, его не было целые сутки, явился же он только ближе к утру. Таким ты еще не когда не видела своего мужа, необычно бледным и каким-то, по-настоящему усталым. Он сказал тебе: я хочу жрать. Так собственно и сказал. Ты принесла ему к столу его любимое блюдо пасту под острым томатным соусом. Он ел, лениво навязывая на вилку, длинные, тонкие макароны и опускал добычу себе в рот, но вдруг посмотрел на тебя пристально и сказал:
— Я продал нашу машину, сказав это, он продолжал, молча смотреть на тебя, сложилась неловкая пауза, затем спросил, — читала ли ты Достоевского.
— Да, — ответила ты, — читала.
— Преступление и Наказание, — поинтересовался он.
— Да мы проходили этот роман по школьной программе, — ответила ты. — Но вот видишь, — сказал тогда Алик и весело подмигнул. Больше он ничего и не говорил, но этой одной этой фразы было вполне достаточно, чтобы ввергнуть тебя в ужас. Видимо сам адвокат, Преступление и наказание не читал.
Жизнь превратилась в тихий, вяло текущий ад. В бесконечный день сурка. Когда ты ждешь, когда к вам в гости придут люди в черных масках, и вежливо попросят показать спины, или когда по телевизору вновь покажут страшное кино, но только теперь с Аликом в главных ролях, или, а к этому давно все шло, он свихнется окончательно.
Он может сколько угодно сейчас махать своей пушкой, но он сам вынудил тебя искать отдушину, чтобы не свихнутся сомой. Подруг у тебя не было. Алик считал, что друзья это зло. — У них есть уши и языки, — говорил он, — самые отвратительные вещи для любого делового человека. Он считал себя деловым человеком, хотя вел себя как дальнобойщик. Его постоянно не было дома, иногда день, иногда два, бывало, он отсутствовал и целую неделю. Где он, что с ним, ты не когда не знала об этом, в свои планы Алик вообще ни кого не посвящал. Когда его не было, ты искала способ забыться, ты не была оригинальна в этом: ходила по магазинам, посещала солярий, записалась в школу модных на тот момент танцев. Все это не очень помогало. Но вот однажды, ты встретила его, высокого, молодого человека, небритого красавца, с тянувшимися по дороге, развязанными шнурками. Просто на улице, просто, как и все неизбежное. Он выглядел, глуповато, мило и очень растеряно, казалось, что все эти улицы, здания, автомобили, пугают его. Один только его вид добавил тебе тогда не много хорошего настроения.
— Молодой человек у вас шнурки развязались, — сказала ты, прикрыв ладонью рот, чтобы не рассмеяться.
Он засуетился, покраснел, начал что-то бормотать. Ты пригласила его в кафе, познакомилась с ним. Молодого человека звали Саша, он оказался художником, — сюрреалистом, очень талантливым, ты поняла это сразу. Была ли эта любовь с первого взгляда, с его стороны наверно да, с твоей нет...
