милая.
Елена Николаевна впадала в истому, все еще сомневаясь в правильности деятельности дочери.
— Мам, у тебя были раньше отношения с женщинами?
— Да, пару раз. Однажды с сестрой твоего отца и несколько раз с учительнице по физкультуре.
— И как тебе? Понравилось?
— Не помню.
— Хочешь напомню?
— Не знаю, милая. Стара я уже для этого.
— Ну что ты, мамочка. Ты в рассвете сил.
Вера стала опускать ниже. Она встала на колени позади матери задрала юбку. Потом попросила мать расставить ноги пошире. Медленно сняла колготки и отбросила их. Она приблизила лицо к ягодицам женщины и почувствовала аромат тела зрелой женщины.
— Верочка, может остановимся пока не поздно?
— Чего ты боишься?
— Боюсь, что мне это может понравится и я не смогу остановится. Потом буду тебя ревновать ко всем остальным, срываться на тебя. А я тебя люблю и не хочу тебя потерять.
— Ты меня не потеряешь и я могу дать тебе то, что тебе нужно, но только если ты будешь меня слушаться.
— Хорошо. Я сделаю все что ты захочешь. Только давай отойдем от окна. Мне стыдно. Может кто-нибудь увидеть.
— Мам, ты чего? 21-й этаж! Кто увидит? Наш дом самый высокий в районе.
— И все таки, малышка, пойдем в спальню.
— Нет, сначала мы пойдем в ванную. Ты же сказала, что будешь меня слушаться.
— Да, буду.
— Иди и хорошенько выбрей ноги и низ живота.
— Ладно, малыш, сейчас все сделаю. А ты не могла бы, пока, сварить кофе?
— Конечно, мамулечка. Иди.
Елена Николаевна, женщина сорока двух лет, худощавая, невысокая женщина. Размер груди 4-й. Не сильно широкие бедра, небольшой животик, оставшийся в наследство после родов.
Вера насыпала в турку кофе и поставила на плиту.
Елена Николаевна пошла к себе в комнату. От мужа им осталась четырехкомнатная квартира большой планировки. Она покопалась в шкафу-купе и выбрала комплект красного белья и чулки, взяла халатик и пошла в душ.
В душе Елена Николаевна начисто выбрила ноги и промежность. Если ноги она брила каждую неделю, то промежность она брила всего дважды в жизни. Первый раз в день свадьбы, а второй раз перед родами Верочки.
Тщательно помывшись и обтеревшись Елена Николаевна высушила волосы. Они стали шелковистыми и волнистыми.
— Надо будет подстричься, — подумала Елена Николаевна глядя в зеркало.
Она взяла с полки гель после бритья интимных мест и смазала все выбритые места. Затем, когда гель впитался она втерла в промежность эфирное масло лаванды. Одела красные стринги пояс для чулок, затем сами чулки и наконец бюстгальтер. Так вызывающе, по ее мнению она не одевалась уже лет 20. Перед выходом из ванной она взглянула еще раз на себя в зеркало, одела халатик и вышла.
По квартире разносился стойкий запах арабики. Елена Николаевна сама отбирала на рынке сырые зерна, сушила, жарила и молола. У нее был собственный рецепт приготовления кофе. Она совсем не давно рассказала его дочери и судя по запаху она усвоила его в совершенстве.
Елена Николаевна зашла на кухню и облокотилась на дверной проем.
Вера стояла спиной к ней, облокотившись на подоконник. И курила. Она уже переоделась в короткие хлопчатобумажные шорты и короткий топик. Елена Николаевна опустила глаза и посмотрела на свои ноги. Она тихо вышла из кухни, открыла гардероб достала красные «шпильки» на высоком каблуке. Потом снова вернулась на кухню, но уже твердым медленным шагом....
Вера сидела за столом и наливала из кофейника кофе.
Вера посмотрела на мать. Потом подошла к ней, обняла руками за шею и нежно поцеловала в губы. Елена Николаевна не ответила, но и не сопротивлялась.
Вера отстранилась от матери и глядя в глаза сказала.
— Прекрасно выглядишь. Я вижу ты выбрала красный комплект, который недавно купила для Андрея?
— Не говори мне
