памятуя об отведенной мне роли молчаливого наблюдателя, посмотрела на Господина, стараясь поймать Его взгляд. В моих глазах застыл немой вопрос: «Можно? Можно и мне с вами?» Наш молчаливый диалог длился недолго, мужчина молча, едва заметно улыбнувшись, одним движением век, дал разрешение. Я моментально скинула с себя плащ и, стараясь потише цокать каблучками, прошла за ними к ванной комнате.
Господин быстро вымыл руки, позволил рабыне промокнуть их полотенцем и, бросив: «У тебя пять минут», вышел. Девушка, не мешкая ни секунды, стянула с себя трусики, убрала их в кoрзину для белья, и, отрегулировав температуру текущей из крана воды, стала приводить себя в порядок. Она молчала, да и я не стремилась выходить за рамки своей «роли».
Судя по тому, как старательно рабыня прятала взгляд, стараясь не встречаться со мной глазами, когда смотрелась в зеркало, она все же испытывала нешуточное смущение.
Ощущения, которые испытывала я, сложно передать в двух словах. Вроде бы мне тоже должно было быть неловко, все-таки интимная гигиена — дело абсолютно личное. Но... я внезапно поняла, что не чувствую ни малейшего неудобства, поняла, что мне нравится наблюдать за смущенной рабынькой, что как раз её смущение и неловкость действуют на меня так, что скоро и самой будет впору трусики менять. Она возбуждала меня своей беззащитной покорностью, тем смущением, с которым избавлялась от следов своей похотливости. А ведь в том, что эти следы стали столь явными, есть, как оказалось, и моя заслуга.
Она возбуждалась, когда говорила со мной, когда касалась меня. Мне, наконец, удалось поймать взгляд девушки.
— Я действительно тебе нравлюсь... котенок? — прошептала я.
— Да, Алина, — так же полушепотом ответила рабынька.
— Прости, я не Алина, меня зовут...
— Тсс... Не надо, не говори... это... тут и сейчас это значения не имеет.
— Как так?
— Если захочешь, то спросишь потом у Хозяина. Он объяснит тебе, — девушка закрутила краны, вытерлась, и, чуть сдвинувшись к стенке, спросила, — руки будешь мыть?
— Да, конечно.
— Прости, мне идти пора. И... запомни адрес моей почты... slave-girl@inbox.ru.. Если после сегодняшней ночи у тебя останутся вопросы — напиши мне, я отвечу.
Я обернулась, услышав ее слова. Рабыня расправляла на бедрах ажурные резиночки свежих трусиков. И когда только она успела их надеть? Да и отку... Ай, ну что за глупости в голову лезут?! Быстро вытерев руки, я поспешила за девушкой.
Комната, в которую мы прошли, была погружена в легкий золотистый полумрак, такой таинственный, и все же уютный, не прячущий в темноте ни одной детали обстановки, но в то же время укутывающий каждый предмет ореолом интимности. Я тенью скользнула в кресло и огляделась.
Большой и даже на вид мягко-упругий диван у стены, а из-под него змеится тонкая, тускло мерцающая в свете бра, цепь.
Чуть дальше на полу одеяльце-не одеяльце, перинка-не перинка, скорее что-то среднее (она тут спит?!). На одеялке лежали, поблескивая заклепками, кожаные наручники. Волна мурашек пробежала с головы до ног, возбуждение, едва утихнув, с новой силой забушевало во мне. Цепь, подстилка, а вон и ошейник лежит (совсем простенький, и не сравнить с той красотой, что сейчас на шейке девушки), и... прозрачная мисочка, с именем той, кто из нее ест. Все условия для комфортной жизни суч... Хотя нет, именно сейчас я не сказала бы о ней так — рабыня, выгнув спинку, опершись на ладошки, застыв в грациозной и совершенно кошачьей позе, стояла на коленках у ног Хозяина. Я залюбовалась девушкой. Даа... похоже, что бисексуальности во мне гораздо больше, чем я предполагала.
Я не сводила глаз с руки Господина. Вот Он гладит рабыньку по голове, ласково перебирает пальцами за ушком, запускает пальцы в гущу ее волос — девушка едва не мурчит от удовольствия, будто большая кошка,... дикая
