её успокаивал. Вскоре кружка полностью опустошилась. Я закрыл кран, осторожно извлёк наконечник из ануса бабули, сжал вместе её ягодицы и велел ей полежать в той же позе ещё 5 минут. «Если бы вы знали, доктор, как мне сейчас какать хочется», скулила несчастная бабушка. «Знаю, и это прекрасно», я ответил, «но указанное время всё-таки надо подождать, потом сможете опорожняться». Баба на это согласно кивнула головой. Спустя указанное время я велел женщине осторожно выпрямить ноги, встать с кушетки, сам же продолжал держать сжатыми её ягодицы.
«Ой, доктор, а где я срать буду?», спросила бабуля, поднявшись на ноги. Я побежал в ванную, принёс оттуда тазик и сказал: «Присядьте над ним!». Бабушка еле успела слегка присесть, как из её сраки вырвалась огромная струя воды, неся с собой размытые какашки. «Хлоп! Пррр! Пук-пук-пук!», раздался характерный звук при опорожнении кишечника. «О, Господи, как полегчало!», вздохнула бабуля и вытерла рукой пот с лица. Она просидела над тазиком минуты три, вытолкнув из себя большинство кала, затем перебралась в туалет и продолжала опорожняться там. Лишь спустя минут 10 она наконец отправилась в ванную подмываться и подтираться после каканья, вызванного клизмой. «Ну, доктор, вы меня здорово прочистили!», она сказала, вернувшись назад, «я теперь не хожу, а летаю. Мне кажется, там была тонна дерьма. Огромное вам спасибо!». «Не за что!», я ответил, «приходите ещё, когда надо! И внучку вашу тоже приводите с собой!». «Придём, обязательно придём, когда понадобиться», уверяла на прощание бабуля. Но, увы, во время моего пребывания в качества фельдшера этой деревни, обе пациентки ко мне больше не пришли. Как знать, может работа их кишечников сама наладилась?
