диван отдохнуть, уронив свои ноги на меня.
— Послушай, а ведь он видел нас, видел наши попки, письки и может проболтаться.
— Да, ведь он вещь, давай мы его убьем.
— Давай, а как мы это сделаем.
— Да очень просто, у нас уже большие попы, больше, чем его лицо.
— Точно, просто можно сесть на лицо попой и задушить его.
— Да, я буду душить попой, а ты наступишь ногой ему на горло.
Да, такого коварства я не ожидал от своей младшей сестренки и от ее подружки. Ситуация становилась безвыходной, тем более что я ничего не мог поделать.
Сестренка уселась попкой на мое лицо и перекрыла мне белый свет, а подружка наступила одной ножкой мне на грудь, а вторую поставила мне на горло. Весу в ней было немного и мне удавалось напрячь шею и выдерживать давление ее ножки. Труднее было с попкой моей сестренки. Попка у нее действительно была больше моего лица, и дышать мне было нечем. Я начал дергаться и шевелить языком и губами, чтобы хоть где-то найти щелочку для воздуха. И я нашел эту щелочку, половую щелочку между ножек. Я начал лизать ее и киска потекла. Сестричка задвигалась от удовольствия и глотки воздуха стали поступать мне через ложбинку попки. Так продолжалось некоторое время, пока оргазм не накрыл мою сестренку, и, она, бурно кончив всем весом, вместе со всеми своими соками навалилась мне на лицо, окончательно перекрыв мне воздух.
— А это здорово, убить раба в момент своего оргазма, я просто чувствую, как моя киска поглощает его душу.
Последнее, что я помню, это то, что ее ручки ухватили меня за волосы и вжали мое лицо в ее киску. Я дернулся в последний раз и потерял сознание. Не знаю, сколько я пролежал так, но когда я очнулся, я по прежнему лежал на полу у них под ногами, а они весело болтали, обсуждая мнимое убийство раба. Я шевельнулся, и они подпрыгнули, как ужаленные.
— Смотри, а он живой.
— Сама вижу что живой, не получилось нам его убить.
— Да, ну давай ему хотя бы глаза вытопчем, чтобы не мог за нами подсматривать.
— А как?
— Что как, каблуками.
— Давай, ты становись ему на грудь, будешь держать меня за руки, а я буду плясать у него на лице, потом поменяемся.
Играла негромкая музыка, и девочки начали свой танец. Каблучки у них были и не очень острые, но все же достаточно жесткие, чтобы вытоптать мне глаза. Я приготовился к самому худшему, надеясь все-таки увернуться от каблучков малолетних садисток. Подружка моей сестренки встала мне на грудь, пританцовывая, и протянула ручки, помогая ей встать мне на лицо. И танец начался, я либо уворачивался, либо закрывал веки, чтобы каблучки не попали мне в глаза. Девочки танцевали, не глядя на меня, ловя равновесие и не обращая внимания, куда попадают их ножки. Потом они поменялись местами, и вот уже подружка моей сестренки выполняет их дьявольский план.
Лицо мое было растоптано в кровь и уже мало что чувствовало, только маска скрывала все это. Потом девочки начали просто кружиться на мне, переступая с груди на лицо и обратно. Однако, потеряв равновесие, свалились с меня и плюхнулись на диван, утомленные.
— Ну, вот, он и не видит нас.
И они стали обниматься и целоваться, как заправские лесбиянки. Прошло немного времени, и вечеринка закончилась. Все разошлись. Моя госпожа приказала нам троим собраться, и ехать к ней домой. Когда мы встретились у моего автомобиля, было темно, мы молча сели в машину и поехали домой к госпоже. Войдя в квартиру госпожи и дожидаясь ее приезда, мы разглядели друг друга. Вид у всех нас был ужасный. Лица заплыли и представляли одну большую рану, тело было истоптано и искусано, все в синяках.
Мы долго мылись и прикладывали разные лекарства к своему телу, когда раздался звонок госпожи, в котором она давала нам три дня отдыха и восстановления. Мы были все обрадованы, можно, наконец, отоспаться и прийти в себя.
