Она что с бала-маскарада возвращалась?
Поболтав еще пару минут, нянечки подошли к моей кроватке.
— Уже проснулся, — сказала Ира.
— Какой симпатичный карапуз, — улыбнулась Маша, вызвав у меня ответную улыбку, — И как можно было такого отдать?
— Ага, такой лапочка, — с улыбкой согласилась Ира, — А самое главное спокойный. Лежит и улыбается. С такими легко.
— Интересно, в каком состоянии его подгузник, — улыбнулась Маша.
Отдернув одеяло, Маша бесцеремонно пощупала меня между ног.
— Мокрый конечно, — сообщила она второй нянечке.
Я густо покраснел, впервые осознав, что уже успел намочить подгузник, как это обычно происходит ночью со всеми двухлетними малышами.
— Этот подгузник наверно еще час продержится, — сказала Ира, оценивающе рассматривая меня между ног.
— Я бы сейчас поменяла, — заметила Маша.
— Оставь, — махнула рукой Ира, — Если не плачет, не надо суетиться.
Я принялся с интересом рассматривать свое новое тело. Из одежды на мне были упомянутый нянечками одноразовый подгузник и короткая светло-желтая маечка.
— Что, Саша, проголодался? — ласково улыбнулась мне Маша, — Сейчас я тебя покормлю.
Нянечка ненадолго куда-то ушла и вернулась с небольшим подносом, на котором я заметил две баночки детского питания и наполненную молоком бутылочку с соской. Усадив меня в кроватке и быстро повязав слюнявчик, Маша начала кормить. Я пытался сопротивляться, не пуская в рот детскую ложечку, но девушке каким-то удивительным образом удавалось отвлекать мое внимание и заставлять открывать рот.
Бутылочку с молоком я в отличие от детского питания выпил довольно быстро, потому что меня мучила нешуточная жажда.
— Как мы любим молочко, — улыбнулась Маша, — Сейчас я схожу за второй бутылочкой.
Я хотел крикнуть ей вдогонку, что мне не надо нести вторую бутылочку, но получился только слабый детский писк. Разговаривать у меня пока не получалось.
Вскоре вернулась Маша — разумеется с заново наполненной молоком детской бутылочкой.
— Пей, — сказала нянечка, бесцеремонно сунув бутылочку мне в рот.
Я начал нехотя пить теплое молоко. На этот раз я осилил только половину бутылочки.
— Я оставлю эту бутылочку вот тут, в кроватке, — сказала мне Маша, — Возьмешь, когда захочешь.
Маша неожиданно начала что-то искать у меня в постели.
— И куда запропастилась твоя соска, — нахмурилась девушка, — Вот она.
Быстро продемонстрировав мне соску-пустышку, Маша тут же сунула ее мне в рот. Ощущение от пустышки было довольно странным. В первые пару секунд мне хотелось вытолкнуть посторонний предмет наружу, но постепенно я так втянулся в процесс, что уже не представлял свой рот без детской соски.
Я принялся с любопытством наблюдать, как нянечки возятся на двух пеленальных столах с раздетыми догола малышами. Почти все были грудными. Похоже, что я был в этой комнате самым старшим.
Закончив подмывать и кормить малышей, обе нянечки куда-то ушли. Мне все сильнее хотелось писать. Покраснев от одной мысли, что мне придется использовать подгузник по назначению, я твердо решил терпеть. Впрочем продержался я всего пару минут и, весь красный от смущения, сдался и написал в подгузник.
Прошло еще минут десять. Лежать мокрым было не очень удобно. Я уже собрался закричать, чтобы привлечь внимание нянечек, когда они неожиданно показались на пороге комнаты. Следом за нянечками в комнату зашла симпатичная молодая женщина. Все трое явно направлялись к моей кроватке.
Я недоумевал, кто эта незнакомка и что ей от меня надо. «Вроде не врач, — подумал я, — Иначе тоже была бы в белом халате». Всё разъяснилось буквально в течение минуты — женщина пришла выбрать ребенка для усыновления.
— Значит на детей постарше у вас
