рядом. Дрожь, ноги подкашиваются. Хорошо, что не смотрит. Протягиваю ей стопку бумаг. Смотрит на них, меня будто и нет. — Это у Вас почерк такой или тиснение на бумаге? — Почерк, — я говорю с ней. Говорю. — Кошмар. Я не буду даже пытаться, — наконец-то посмотрела на меня. Как она спокойна. А ведь все видит, и мое смущение, и что я прикрываюсь сумкой. — Что там? — это она о рассказе спрашивает? А смотрит же на мою юбку.Набираю полную грудь воздуха и выдыхаю: — Ну, пожалуйста, для меня это важно. — Что меня может заинтересовать в рассказе? И мне уж точно не важно, что Вам важно. — Я пишу в жанре эротический трилер, — что я несу... — Сами жанр придумали? — даже тени улыбки нет. — Меня эта тема очень трогает, и я выражаю ее на бумаге, — просто говорю, что в голову приходит. — Вы занимаете слишком много места, сядьте, — пожалела меня. — Спасибо, — сажусь в кресло, с правой стороны от нее, положив ногу на ногу. — А Вы всегда так садитесь, или в роль вжились при написании? — о чем она? Видит же, что я хочу спрятать возбуждение. — Как так садитесь? Я обычно сажусь, — она придирается, а я уже не выдерживаю этого затянувшегося разговора ни о чем. — Обычно, — она выпрямляется в кресле, — у меня — это, как я позволю, а не как Вам удобно, — встает, обходит стол и останавливается прямо передо мной. — Простите. Как мне сесть? — я еле сижу, дышать нечем. — Так что в вашем рассказе эротического, а что от трилера? Я уже начинаю скучать, — она наклоняется, — у Вас еще 2 минуты, — и бесцеремонно рассматривает мое лицо. — Развитие сюжета. В нем понимаете, понимаете... — Прекратите блеять, говорите, — голос ровный, как и был в начале, продолжает осматривать меня. — Время на исходе, — она берет из моих рук сумку и ею показывает мне, чтобы я поставила обе ноги на пол. — Один партнер подчиняет другого, — член только что не рвет юбку. — ? — она смотрит на мои ноги, на вздувшуюся такнь, я готов провалиться сквозь землю. — Ну... один партнер попадает в подчинение к другому, — да, возьмите меня уже, кричит во мне желание... Я сейчас сам на нее наброшусь. — О каком подчинении речь? — спрашивает она тоном, каким интересуются о погоде. — О полном, — шепчу я. — Вы что, из пальца высосали сюжет? — Партнер — женщина, феминизирует партнера-мужчину и подчиняет его, — она берет меня за подбородок и поворачивает голову вправо, влево, рассматривает, как вещь к которой приценивается. — Ну, из пальца практически, в реале не было такого, — еле слышно говорю и не могу взглянуть ей в лицо. — И вы считаете, что рассказ достоин внимания? — Да... — Вы же описали свою... свою? фантазию. — Я не знаю, бывает ли так в жизни, — выдавливаю я из себя. — Вы знаете, почему я Вас до сих пор не выгнала? — и она отпускает мое лицо, стоит передо мной, совсем рядом, а я не смею даже прикоснуться к ней. — Почему? — одними губами, беззвучно спрашиваю я. — Вы слишком упорно добивались встречи и мне нравится Ваше смущение, — она отходит к своему креслу. — И так дело не в рассказе, да? — ... не знаю. — Почему ... Вы думаете, что со мной можно попробовать Вашу фантазию? и да, Вы не ошибаетесь. Мы поступим так. — Не знаю, я очень стесняюсь, — откровенность за откровенность. — Сейчас я покажу Вам, что и как может СЛУЧИТЬСЯ, а не представиться. — Да, — вот и началось. — А потом Вы перепишите, напечатаете рассказ, никто не будет читать эти каракули, поверьте. — Хорошо. — «Хорошо». Вы должны быть счастливы, а не согласны. С чего там у Вас начинается контакт? — Вечер, загородный дом... — Банально. — Мужчина — садовник и Госпожа — хозяйка вызывает его... и приказывает ему сделать
