меня немного вздрагивать, но я держался. Пока она не взяла член за основание и не направила головку в рот так осторожно, будто она была фарфоровая, не меньше. Её губы обняли головку и засосали её глубже в рот.
Я выгнулся и закусил губу сильнее.
— Что ж ты делаешь-то???
Никакой реакции. Словесной. Но была другая... Головка скользнула глубже в рот и упёрлась в нёбо, прижимаемая язычком. Я зажмурился. Но начались эти мягкие, осторожные покачивания головой... Головка тёрлась о нёбо, вызывая бурю эмоций, и я распахнул мутные глаза. Медленно она выпустила головку... И сразу же погрузила в рот вновь... теперь глубже и быстрее, извлекая рык наслаждения из моего горла, и глубже, глубже... Внезапно замерла... Я перебирал её волосы дрожащими, негнущимися пальцами, и старался никуда не торопить... Никогда меня не ласкали так медленно, обстоятельно и с таким явным наслаждением. Выпустила член, покачивая головой. Мммммм... что же это такое...
Я всё ещё сдерживал постанывания, кусая губы. Ладошка легла на них внезапно, мешая мне калечить свой грешный рот, из которого рвались свидетельства того, что мне безумно хорошо. Я поцеловал пальцы, и ладонь быстро испарилась. Ого, какая стеснительная. Она покрыла весь член поцелуями... Погладила его язычком со всех сторон... Особенно ласково прошлась по его основанию, прикоснулась к горящим, ноющим яичкам, они были словно в огне, и эти ласки только усилили его. Затем по внешней стороне члена вернулась обратно к головке... На пути язычок встретил уздечку и пощекотал её. Я зарычал сильнее, впиваясь руками в простыни. Она поцеловала уздечку посасывающим поцелуем, захватив ствол члена губами. Я дёрнулся. Мне показалось, или она умилённо улыбнулась? Губы прикоснулись к кончику головки... Язычок пощекотал его, потихоньку... и быстрее... быстрее...
— Уфффф... мммм... — сказал я сквозь зубы, а она прислушалась к этой ерунде так, как будто это была фантастическая музыка венгерского композитора 18го века. Подождала пару секунд... обхватила член губами и быстро погрузила его в свой горячий, влажный рот так глубоко, что головка упёрлась в горло.
— Ааааооооххх... — взвыл я, еле удержавшись от того, что бы не завершить это чудо так внезапно и слишком быстро взрывом, хотя яйца молили об этом.
Она внимательно выслушала этот стон, словно спрятала его в памяти, и мееееедленно выпустила член изо рта... Так медленно, что у меня перехватило дыхание. И начала новую атаку на головку... Нет, мне нужна была пауза... хотя бы крошечная... я не мог позволить себе закончить так безвольно и скоро.
Я взял её лицо в свои ослабевшие от болезни и наслаждения ладони и потянул к себе наверх. Она попыталась увернуться, пряча глаза, но мои губы опять прошептали это жалкое «пожалуйста», и она послушно поднялась.
— Милая... что ты со мной делаешь??? Я с ума сойду, — прохрипел я, заглядывая в её глаза. Тёмно-карие, тёплые. Они смотрели на меня так ласково, что заныла головка члена и по нему вновь пробежали мурашки.
— Как, что?... люблю тебя, — сказала она мягким удивлённым шёпотом и повела влажную дорожку по моей груди.
Я ошеломлённо замер. «Люблю тебя». Действительно любит. Не трахает, не еб*т, не сосёт, не делает минет и даже не ласкает. А любит.
Это было небольшим шоковым открытием, но поцелуи внизу живота отогнали все мысли, и я прикрыл глаза блаженно. Поцелуи перешли на член, на поверхность ствола, яички, кожу вокруг члена, и я задёргался. Она стала какой-то неожиданной. Губы и язык обжигали поцелуем головку, затем впивались в основание члена, захватывали кожу на нём сбоку и слегка засасывали, ловили и выпускали головку и обхватывали яички.
— Уфффффф, — выдохнул я облегчённо в момент неожиданного затишья, и почти пожалел об этом. Головку обхватили горячие губы, и член быстро заскользил глубоко в горячий, тугой, влажный ротик.
Я выгнулся.
