В час жаркого весеннего заката на Ленинградском проспекте в районе метро «Аэропорт» в Москве появилось двое граждан. Первый из них — приблизительно сорокалетний, одетый в серый летний костюм, — был коренастый, среднего роста, темноволос, с залысиной, а аккуратно выбритое лицо его украшали внушительного размера очки. Второй — худощавый, рыжеватый, молодой человек был в небесного цвета рубашке, потёртых джинсах и белых кроссовках.
Первый был главным редактором толстого художественного журнала, а его спутник — начинающий писатель, безуспешно пытающийся вот уже год опубликовать серию своих детективных рассказов.
Было видно, что двое уже навеселе. Кроме того, в руках молодого был пакет, в котором явно просматривались две бутылки коньяка.
Через пять минут они на лифте поднялись на шестой этаж. Писатель достал из кармана ключ и, услужливо приговаривая «сейчас, сейчас», распахнул перед редактором дверь своей квартиры.
— Знакомьтесь, Михал Иваныч, это моя жена Наташа, — слегка наклонившись, заискивающе Саша (так звали нашего писателя) представил свою стройную, белокурую жену.
Михаил Иванович без всякого стеснения, даже с долей цинизма разглядывал Наталью. Особое внимание редактора привлекли ножки 28-симилетней девушки, бесстыдно выглядывавшие из-под коротенькой обтягивающей юбочки, обутые в красные туфли на шпильке. Хотя, взгляд похотливого мужчины также не пропустил под футболкой свободные от лифчика небольшие, но приподнятые кверху грудки, со стоячими сосками.
— Хороша девочка, — протянул Иваныч. Его глаза исчезли за пеленой какой-то явно непристойной фантазии, на лице появилась сальная улыбка, — Губки тоже хорошие, пухленькие, горячие, влажненькие:
Наташа, казалось, засмущалась и поспешила пригласить гостя в комнату. Тот и не думал церемониться. По-деловому прошёл в комнату, уселся на диван напротив журнального столика и скомандовал: «Ну что, молодёжь, несите рюмки и закуску».
Через пол часа захмелевшая после первой бутылки коньяка компания шумно обсуждала перспективы молодого писателя в литературном бизнесе. Оставалось одно «но», о котором Михал Иваныч и напомнил Саше, когда его жена Наташка пошла пописать. После этого напоминания редактора начинающий писатель побледнел и правая его щека нервно задёргалась.
— Ну, ну, — подбодрил его редактор, — ведь надо входить в большую литературу. А там, смотришь, и сериал начнут снимать по твоим детективчикам. Кстати, у меня есть знакомый режиссер на одном из центральных каналов.
— Но, как-то так сразу, — стушевался писатель, — Я лучше схожу, вроде в магазин.
— Зачем в магазин? — удивился Михал Иваныч, — Ты выйди за дверь, подсматривай, можешь даже подрочить, гы-гы-гы, — засмеялся умудрённый опытом редактор. — А потом заходи и садись вон туда, — редактор указал на кресло в углу комнаты. — Поверь, это очень возбуждает:
— Знаете, Михаил Иванович, — парень постарался быть серьёзным, — я Наталье уже подсказал, как надо себя вести, а вы уж тут сами с ней договаривайтесь.
— Ну, нет, дорогой мой, — парировал лысоватый мужчина, — я мальчиков тоже люблю. Или тебе не нравится твоя перспектива? В смысле литературного творчества?
— Что вы, Михал Иваныч, — отозвался уже вспотевший от волнения Саша, — я всегда за творческое сотрудничество.
— Вот и хорошо! — резюмировал редактор, — А теперь отправляйся за дверь и наблюдай!
Когда Наташа вернулась в комнату, Михаил Иванович уже развалился в кресле и без всякого стеснения поглаживал себя правой рукой между ног.
— Что ж, красавица, посмотрим, как ты сможешь вывести своего мужа в большую литературу, — заулыбался редактор, указывая на рюмку с коньяком, стоящую на журнальном столике.
Саша, подсматривающий в
