встать, а сама, оставаясь на корточках, ладонями терла бедра, ягодицы, проникла и между ягодиц к самому анусу, что было очень приятно. Потом руки ее скользнули в промежность, к моей киске, осторожно вымыли остатки сексуальной влаги, приласкали клитор, отчего он слегка возбудился и послал волны мягкого удовольствия вверх, до самых ... моих титечек.
Титечки восприняли этот посыл и слегка приподнялись, на них тотчас увеличились красновато-коричневые сосочки. Жален заметила эти изменения и ласково потрепала мои изюминки, как ни странно, тем самым несколько успокоив меня. Плотина, сдерживающая поток сексуальной энергии стала чуть выше, и я почувствовала, что новый удар этой стихии будет не слабее испытанного полчаса назад.
Посадив меня снова, Жален принялась за мои коленки и ступни.
Боже, какое это несказанное удовольствие. Она перебирала мои пальчики, непроизвольно щекотала пяточки, щиколотки, икры, коленки. Еще один сеанс душа запомнился обмыванием моих прелестей. Каждая из нас, конечно, знает эти ласки, но из рук подруги — это самое настоящее блаженство.
Я бы тут могла и кончить, но мне хотелось иметь силы, чтобы подарить то же подруге, что она сделала со мной — также омыть ее тело.
Мы, конечно, поступали сейчас очень расточительно, не заткнув сливное отверстие пробкой, и вода постоянно убегала из ванны. Мы сидели в мелкой луже с обильной пеной. Теплые пары от воды поднимались вверх, также и края ванны защищали нас от окружающего воздуха, который, очевидно, не был достаточно теплым. Не было нам и жарко.
Я почти в точности повторила процедуру омовения над телом Жален. Тоже подразнила ее своими свежими бусинками, и Жален не преминула их ухватить губами, после чего я продолжила эту чрезвычайно приятную работу с некоторым усилием. Я тоже промыла у Жален все ее прелести, ощутила трепетный и отзывчивый клитор. Проделала и возбуждающую душевую процедуру, от которой моя девочка сразу же начала млеть. Обмывая ножки Жален, я взяла ее помытые пальчики в рот, и каскад новых сексуальных ощущений вновь порадовал меня этой самой новизной. И тут мне пришла в голову одна мысль:
— Жален, побрей меня, пожалуйста.
Жален охотно согласилась. Она вылезла из ванны, прошла к каким-то полочкам и вернулась с готовым к делу прибором. А я любовалась на нее, обнаженную. Как она шла к полочкам. И как обратно.
Жален не стала использовать какие-то специальные кремы, а просто намылила мои подмышки и в несколько движений сделала их такими же гладкими, как у нее. Далее она велела мне лечь на спину и стала намыливать мой лобок. Как же мне вновь стало хорошо и приятно!
— Раздвинь ножки, — попросила она.
Я раздвинула ножки и закрыла глаза, млея от удовольствия, возникшего из-за, что Жален сейчас созерцает мои самые сокровенные места.
То ли волосики мои еще слишком нежны, то ли Жален такая умелица, но бритье не доставило мне ни капельки сколько-нибудь неприятных ощущений. Напротив, легкое и мягкое скольжение лезвия по низу моего животика, по лобку, в пахах и по внешней стороне моих половых губок все более возбуждало меня. Выбрив меня и снова обдав мои прелести тугой струей из душа, Жален прильнула к ним разгоряченными губами. Жар страсти неудержимо разгорался в нас обеих.
И снова центр ощущений переместился в центры наших тел, в то место, где зарождается новая жизнь, и где появляется она через девять месяцев на свет Божий. Мы знали, что когда-то это случится и с нами, когда-то будут в нашей жизни эти странные и грубоватые существа — мужчины, без которых продолжение рода человеческого невозможно. С точки зрения, признанной за истину, наши услады были сродни пустоцвету, не дающему того, для чего цветы, собственно, и предназначены.
Однако известно, что яблоня несколько лет цветет, не давая плодов. Так и мы чувствовали себя вправе дать бесплодно отгореть нескольким
