... до упора и долго не кончал. Наконец, простонав: « Моя девочка.» Он кончил в меня, и не вынимая своего члена, полностью лег на меня. Обвил меня руками, положил голову мне на плечо, носом уткнулся в шею и заснул. Так я полежала какое-то время, ощущая на себе его тяжесть, потом вырубилась.
Проснулась среди ночи от того, что он снова меня трахал. Член скользил внутри меня, на этот раз медленнее, так что было почти не больно. Я протестующе простонала сквозь тряпку.
— Потерпи, потерпи, моя девочка, скоро ты ко мне привыкнешь.
Такая узкая... а-а... вот так, моя хорошая, да, сейчас, еще чуть чуть.
Он сильно вдвинулся, заполняя меня до отказа, и задрожав кончил. На этот раз он вышел из меня и перекатился на бок.
Устраиваясь поудобнее, он наполовину лег на меня, положил голову мне на грудь, и ногу на меня закинул. Так и отключилась во второй раз, наполовину под мужиком, который, облепив меня руками и ногами, лежал на мне, посасывая мой правый сосок.
Когда я пришла в себя, было уже светло. Летнее солнце било в окно, заставляя меня щурится. В постели я лежала одна. Я начала тихо стонать. Во рту была пустыня, горло пересохло, руки затекли, а кляп наручники и лента — все осталось на своих местах. Я подергалась, но сил не было — слабость накатывала, с каждым движением кружилась голова. В конце концов, я прекратила дергаться и тихо лежала с открытыми глазами, рассматривала комнату.
Мебель и отделка были дорогими, в темно-ореховых тонах, обивка стульев, ковер и портьеры — вишневые. Потолок — зеркальный. В нем отражалась связанная женщина, с растрепанными длинными волосами, с синяками — засосами по всему телу. Короче, я лежала и любовалась на саму себя, связанную, на ярко вишневых простынях. Мне подумалось, что обладатель такого шикарного траходрома, по идее, маньяком быть не должен.
И тут он вошел. В одних трусах и со стаканом сока в руках. Поставил сок на тумбочку и сел рядом со мной на кровать, по — хозяйски положив руку на мой живот.
— Проснулась? Наверное, пить хочешь?
Я быстро кивнула и в глазах все поплыло.
— Орать не будешь?
На этот раз я медленно качала головой.
Он развязал салфетку, взял стакан и поднес его к моим губам, но пить он мне не дал.
— Проси.
Я прохрипела: — Что?
— Попроси меня ласково.
— Да пошел ты!
Вместо ответа он съездил мне по лицу открытой ладонью. Голова дернулась, щека горела. Но если бы он ударил в полную силу — голова бы оторвалась.
— Ответ не верный. — сказал он усмехаясь. — Проси меня ласково.
— Пожалуйста.
— Ладно, сойдет для начала.
Придерживая меня за голову, он дал мне напиться, но наклонил стакан так, что сок, немного переливаясь, лился мне на грудь и шею, стекал на живот.
Когда стакан опустел, он поставил его и начал слизывать сок с моего живота, потом с груди. Добравшись до соска он присосался, потом укусил, но не сильно. В это время его рука гладила мое тело.
— Ты маньяк? — спросила я, но он только рассмеялся и сильнее впился в сосок.
— Блин, как мне нравятся твои сиськи, я просто балдею.
— Я заметила. Ты когда меня отпустишь?
— Знаешь, я тут подумал и решил тебя оставить.
— Что?! А меня ты спросил?
Он посмотрел на меня очень серьезно, и с легкой угрозой в голосе сказал:
— А ты в том положении, чтобы тебя спрашивать?
— Но я не хочу.
— Это не имеет значения.
— А что имеет? Что имеет, ты, урод?
— А — а-а! — Он покачал пальцем и опять хлестнул меня по лицу. Не так больно, как обидно.
Он встал и вышел из комнаты, но быстро вернулся, держа в одной руке мои вещи, а в другой большой кухонный нож. Увидев как я застыла и напряглась он дружелюбно сказал:
— Да не бойся ты. Тебе ничего не грозит. А вот шмоткам твоим сегодня не повезло.
С этими словами он начал резать
