В 1984 году мне пришлось около двух месяцев отдохнуть от трудов праведных по причине содержания в камере предварительного заключения в славном городе Сургуте. Наматывалась на мою шею 206-я, часть 2. для несведущих, это злостная хулиганка с нанесением. «Нанесение» было представлено фингалом под глазом человека в серой форме. Проступок, конечно, никак не тянул на тот срок, которым меня пытались запугать. Не буду вдаваться в подробности. Скажу только, что если б это был не мент, да еще со звездочками на погонах, мне бы, наверняка вынесли благодарность за благородный поступок.
Но речь пойдет не обо мне. В камере я коротал время с одним хантом. Звали его Васька Пальянов. За что его определили моим соседом, он рассказал следующее:
— Рядом с нашим поселком, это примерно километров в трех, поставили буровую. Понаехали буровики.
Беспокойно стало в поселке, приезжают значится часто пьяные, буянят, к девкам нашим да бабам пристают. Даже раз драку затеяли. Правда, дрались между собой, наших никого не трогали. Но все равно страшно, особенно бабам нашим и детишкам. Как только вахтовка с буровиками заезжает в деревню, те сразу по домам прячутся.
Но помаленьку попривыкли. Тем более что нас старались не задевать. Я живу на берегу Лор Яхи. Дом мой получается крайний. А живем мы впятером. Жена у меня, Нинкой зовут. Она молодая еще. Двадцать три годика всего, а уже успела народить мне двоих. С нами живет Нинкина мамка, она уже старая. А жена у меня, красивая, стройненькая, волосы черные. Ха-ха, наверняка ее мамку заезжий геолог ебал. Красивый наверно был. Я у мамки то спрашивал, смеется старая, но не признается.
Ну, значиться, повадился ходить к Нинке один буровик. Был он, кажись, не русский, потому что говорил по-русски много хуже, чем я. Звали его Янеком, высокий, волосы рыжие. Говорит, что с Прибалтики, откуда-то. Ну, ходит и ходит, мне че, жалко, что ли. Нинка то мне все рассказывала. Значит, ходил он, ходил, пока я на охоте (а уходил на промысел я надолго, иногда неделями дома не бывал), сначала то, ничего, ну принесет бутылочку, разопьют ее и все.
Потом приставать стал, лапать. Да мне че, пусть бы и поебал, жалко, что ли. Да и женка была не против. Только дома же рябитишки, и старуха то жа. Не удобно ж. А он прям дома и приставал. Однако, вечером раз он ее выебал. Напоили старуху. Пацан с девкой спали уже. Ну, Нинка и дала. Да не жалко, пусть баба удовольствие получит, не убудет же. Мы, ханты, не ревнивые, не то, что вы русские. Рассказывала Нинка, что приятно было, когда тот еб ее. Хуй его толще и длиннее был, чем мой. Говорит, что до матки доставал. И в первый раз четыре раза на нее залазил.
Один раз, когда я с промысла вернулся, то встретился с ним. Ну, думаю, сбегает в магазин за водкой, попьем, познакомимся. Ага, смылся рыжий. Потом он утром приходить стал. Говорит вечером на вахту. Ну, Нинка то днем стеснялась сначала, так он даже стукнул ее. Зря он это. Потом он, однако, по-другому стал делать. Принесет водки и заставит старуху пить. Когда та свалится, Рыжик девку то мою с пацаном, в угол загонит и накроет одеялом. Да попугает, мол не высовывайтесь, и не подглядывайте. Петька то младший, ему всего полтора года, ни че еще не понимает. А девке уже пять лет.
Ей интересно, что там дядька с ее мамкой делает. А потом Нинку на кровать, одежду к верху задерет, и давай ебать. А койка железная, скрипит больно шибко.
Ну, я однажды, однако, предупредил этого Янека, что бы не ходил больше к Нинке, уводи, говорю, куда ни будь, а при детишках ебать не надо. Рыжий ничего не сказал, хмыкнул тока. Потом его не было долго, однако больше месяца. Потом он снова стал ходить к моей жене. Принесет теще бутылку, детям конфет сосательных, те разползутся по углам, он жену мою на кровать, и давай дрючить.
Когда мне Нинка рассказывала, я думал про себя, че мол, ну пусть ебет. Пацан все равно еще ни фига ни понимает. А Зинка, дочь то, че, мамкиной пизды не
