Эта история произошла в те времена, когда зарплату выдавали лимонами а «Тюмень» играла в высшей лиге. А я работал буровым мастером в одном глухом уголке Тюменской области. Вернее вернулся домой с вахты. Дело шло к вечеру, делать было нечего, поэтому я подался на футбол.
«Тюмень» играла, помнится, со «Спартаком». Решил сходить на Черенкова. Проторчав два часа на стадионе, я понял, что потратил время, зря. Земляки безвольно стояли на поле и наблюдали за незапланированной тренировкой своего именитого соперника.
Так же к отрицательным моментам моего похода на футбол я отнес многочисленные толпы на автобусных остановках. С самого рождения не люблю толпу, жестокую и дикую. Поэтому решил раскошелиться на тачку. Своей машины в то время у меня еще не было, ибо, получая довольно неплохую зарплату, я очень талантливо умел выбрасывать ее на ветер.
Значит, стою, курю, рукой машу. Останавливается белая «шестерка». Открыв дверь, я был приятно удивлен. За рулем сидел мой старый знакомый, с которым мы лет десять отбарабанили на буровой. Когда-то я смело мог назвать его другом. С Петькой Максимовым мы в одно время пришли работать в УБР, я после распределения геологом, Петруха после училища дизелистом. Проработали в одной бригаде почти семь лет. В восемьдесят пятом он женился, и вся наша вахта неделю отмечала это событие в его родной деревне в Свердловской области, в основном населенной чувашами. Петька по национальности, как и его жена, представлял подавляющее большинство этого населенного пункта, называвшегося совхозом имени национального героя Василия Ивановича.
Но потом наши дорожки разошлись. Я поменял место работы, и наше общение постепенно свелось к нулю. Встреча получилась для меня неожиданной. По дороге ко мне домой мы о многом поговорили, многое вспомнил, особенно сильно Петьку грели воспоминания о наших гастролях на его свадьбе. Честно признаться, было что вспомнить.
У меня дома мы сели за накрытый женой стол. В холодильнике у меня всегда на всякий случай охлаждалась бутылочка водочки, которую мы под споры разговоры благополучно оприходовали. Петруху решили оставить ночевать у себя. В Тюмень Петька приезжал в гости к брату и завтра уже собирался возвращаться в родную деревеньку. В ходе нашей беседы речь зашла о ягодах, в частности о бруснике. Надо сказать, что раньше, работая геологом, я всегда возвращался с вахты с двумя, а то и с тремя ведрами брусники, но, перейдя мастером, из-за катастрофической нехватки свободного времени сбором ягод уже не занимался. А жена очень любила бруснику.
Любаша первая о ней и заговорила. На что сразу же мы были приглашены к Петру в гости:
— Ягоды в этом году у нас море, брусники особенно. Наберете сколько надо, в деревне отдохнете, а через неделю я еду на вахту на своей тачке, заброшу вас по пути домой.
Надо еще сказать, что Петька продолжал работать в той же самой бригаде, где мы с ним и начинали свой трудовой путь. Я бы, наверное, тоже трудился там до сих пор, если б не обстоятельства, о которых позже и расскажу.
Петькино предложение с энтузиазмом принял только я. Жена сослалась на работу и маленьких детей, что было, в общем-то, правильно. Короче, утром мы с Петрухой тронулись в путь. Дорога была не близкой, и мы с другом снова ударились в воспоминания, которые в этот раз сводились в основном к нашим блядским приключениям. В общем, будет время и охота, я о двух, особенно пикантных, расскажу.
К вечеру мы были уже в родной для Петьки деревеньке. Заехав в сельпо, Петруха взял четыре пузыря «сорокаградусной» и два любимого Анкиного «кагора». Жена Петькина, хотя мы и не виделись вот уже почти десять лет, меня узнала, ну а детишек — две дочки, девятилетняя Зоя и пятилетняя Ниночка, — я видел впервые. Анка здорово изменилась, из восемнадцатилетней девочки выросла крутозадая, с большой грудью баба. Черноволосая, с тонкими чертами
