проклятиями фундаментальную физику, и прозевала момент, когда неведомый убрал колено и... Член невидимки оказался ужасающе толст. К тому же, пресловутая избирательность, позволила ему войти в мое влагалище так легко, словно меня вот уже полчаса подготавливал самый знойный мачо. Вот теперь я знаю, что чувствует чулок, одетый на ногу. По крайней мере мне показалось, что я состою из одних стенок влагалища, неимоверно растянутых и едва не лопающихся от напряжения.
Дабы меня не порвали, я поспешила раздвинуть ножки пошире, провезя коленками по паласу так быстро, что почувствовала коленными чашечками слабый ожог от трения об искусственный ворс. А потом и оттопырила попку, насколько это было возможно в этой позе, чтобы невидимка осуществлял свой черный замысел наиболее безболезненно для меня.
— О, да, Марина! — Услышала я.
Интересно, откуда этот подлец знает как меня зовут? И, кстати, все это время я не слышала ни пыхтенья, ни сопенья. А теперь: «О, да, Марина!». Как будто для него старалась... Сам бы попробовал вот так: лицом в палас, да еще с вбитым во влагалище колом невесть какого диаметра. Эх, вот бы этому умнику вбить такой в задницу, да чтобы был раскален добела.
Однако пока было все наоборот, что и подтвердилось очень скоро. Невидимка начал двигаться. Теперь я не только лежала под ним натянутая, словно перчатка, на его стержень, но и начала получать мощные удары. О, это не было так плохо, как я думала, когда он только приступил. К счастью скольжение во мне хоть и было болезненным, но это было именно скольжение, а не продирание насухо. Так что все что мне оставалось — закусить губку и стонать в палас от боли в неимоверно растянутой киске. Ухудшало мое положение и то, что невидимый член был увит невидимыми венами. Казалось, меня протыкает бур, самый большой из тех, что берут на подледную рыбалку.
Мой зад ходил ходуном, щека и груди елозили по жесткому ворсу, а неизвестный все продолжал и продолжал таранить мое абсолютно беззащитное перед ним влагалище.
Через какое-то время то ли мои мышцы растянулись, то я сама ли приладилась поддавать задом, чтобы терзавший меня член входил строго под одним углом. Но факт остается фактом: боль исчезла, я немного расслабилась и только тихонько охала при особенно сильных ударах. А потом и вовсе предательский клитор вдруг отозвался на ребристый член несмелым, едва пробивавшимся сквозь боль, наслаждением.
Вот те на! Меня трахает невидимка членом, наверное, побольше конского, а я начинаю получать от этого удовольствие! Вот те два! Неужели это мое больное воображение, уставшее от вежливых и обходительных кавалеров, подсовывает бред с изнасилованием невидимкой?
Как бы то ни было, но это мне не понравилось. Чего доброго невидимка почувствует, как я увлажняюсь. Да еще подумает, что мне доставляет удовольствие его грубое обхождение. А если это войдет у него в привычку?
Я едва не взвыла. Что-то надо было делать.
Я просунула руку между животом и паласом, желая ущипнуть предателя до боли, чтоб забыл об утехах. И вдруг мои пальцы наткнулись на ходящий член. Впервые я почувствовала хоть что-то, что принадлежит невидимке. И больше не раздумывала, изо всех сил впившись ногтями в бугристую поверхность.
— О, ты хорошо делаешь, Марина.
Ах, ты мерзавец какой... Я едва не взвизгнула от досады, но новая серия частых и мощных ударов пригвоздила меня к полу.
Тут уж мне стало не по себе, мое истерзанное влагалище всерьез увлажнилось, и я поняла, что во-первых, возбудилась не на шутку; а во-вторых, вот уже несколько секунд активнее, чем следовало бы, подмахиваю насильнику. Честно говоря, не ожидала от себя такой прыти. Все-таки, хоть меня и записывали частенько в бляди, но сама я себя такой не считала. И вот на тебе. Меня жарят так, что если б у неведомого был презерватив на члене, то давно попахивало паленой резиной, а я тут размякла и
