передразнила пленницу Нинка, — Корчишь из себя крутую суку, да?
Нинка расстегнула все пуговицы на блузке дамы и с усмешкой наблюдала за тем, как дрожали губы дамы, как она умоляюще смотрела на нее.
— Чуешь, сука, что мы с тобой щас сделаем? — Уголовница сняла с дамы блузку, обнажив белоснежный кружевной бюстгальтер.
После того как дорогая, французская блузка упала на грязный пол, дама почувствовала, как липкая лента скотча вновь обвила ее руки, заведенные за спину. Нинка освободила шею дамы от бриллиантового колье, а потом перед тем как снять с пленницы длинные золотые серьги, украшавшие ушки дамы, сильно потянула серьги вниз.
— Ай, больно! — вскрикнула дама. Верка сложила часы, колье, кольца, серьги и мобильный телефон дамы в сумку.
Оксанка опустилась на корточки, приподняла подол юбки дамы и сняла с ног пленницы туфли. Теперь дама стояла босая и полуобнаженная, в бюстгальтере и длинной, до пола облегающей юбке.
— Давай, сука, побазарим с тобой! А то я вижу, ты дрожишь, еще насрешь в трусы! — Нинка жестом показала в сторону деревянного стула.
Пленница послушно присела на стул. При этом, роскошная длинная юбка дамы полностью закрывала ее стройные ноги. Шолпан Дамировна свела ноги в коленях и от усталости вытянула их вперед, так что ткань юбки натянулась, отчего четко обрисовались ее колени
— Что боишься нас? А ты не бойся! Если все выполнишь, полижешь, все что нужно, мы тебя отпустим. Ты где работаешь?
— Я генеральный директор строительной компании.
— Какой именно, компании?
— АО «Балансстрой».
— Ну, а зовут тебя, как полностью?
— Шолпан Дамировна Ишкимова.
— Так это не ты ли кинула дольщиков? В лохотрон решила поиграть?
Дама промолчала. Ей было неудобно. Руки, связанные скотчем, затекли.
— Девушки! Пожалуйста, развяжите мне руки. Я никуда от Вас не сбегу, — Шолпан Дамировна бросила умоляющий взгляд на уголовницу. После того, как Оксанка развязала пленнице руки, дама под смешки бандиток аккуратно расправила юбку и потерла затекшие руки.
— Может, мы договоримся, девочки! Я могу Вам заплатить, чтобы Вы меня отпустили, — с надеждой в голосе предложила пленница.
— Сука ты! Хочешь ментам нас отдать! За лохушек нас держишь! Знаю я, приедем мы за деньгами, а там уже мусора.
— Может, Вы прекратите меня материть!
Дама боялась уголовниц, но все равно эта нецензурная брань так глубоко задевала ее достоинство и самолюбие. Сама Шолпан Дамировна никогда не материлась, потому что считала это ниже собственного достоинства. К слову сказать, дама также не курила и не употребляла спиртное.
— А ты что, пидаразка, не привыкла что ли к такому обращению? — осведомилась Верка.
— Вы унижаете мое достоинство. Я Ваша пленница, но это не значит, что Вы можете так меня унижать. Ведь Вы обычные, грязные и страшные уголовницы, а я красивая успешная молодая дама! — пленница набралась храбрости и сказала все это, но тут же пожалела о сказанном.
— Ах, ты, хуйсоска сраная! — Оксанка подошла к даме и стала бить пленницу по лицу, — Так ты меня отблагодарила, за то, что я тебе руки развязала!
Верка подошла сзади пленницы, завела ее руки за спину и, под всхлипы дамы, вновь связала ее руки скотчем. Вновь оказавшись в унизительном для госпожи Ишкимовой положении, со связанными за спиной руками, дама решила больше не отвечать на вопросы бандиток. «Делайте со мной все что хотите, извращенки грязные, ничего не скажу», — думала дама, когда уголовницы вновь стали задавать ей вопросы: сколько ей именно лет, когда у нее день рождения.
— Так сколько тебе лет, с угрозой в голосе повторила вопрос Нинка....
— Тридцать. Я родилась 3 апреля 1977 года.
Вид напуганной полуобнаженной красивой молодой дамы со связанными за
