— Джимми, а вынеси-ка мне галлон виноградного сока из трюма! Старая развалина Скипетр желает пролить свои душевные раны чудодейственным зельем токайской лозы!
— Смотри, Скиппи, чтобы старого пиздотряса не укачало, словно ребёнка, от встречи токайской лозы с нортландским ромом! — юнга Джи ловко подмигнула подшкиперу, уворачиваясь от его летального подзатыльника, и исчезла в распахнутом люке.
Полуденный оснаст-бриг безымянной флотилии, чудо экваториальных вод, быстроходный \"Don Gun\» качал бортом стоящую вторые сутки среди безоблачного неба волну, направляясь в порт Мунд за грузом обесточенной копры и напитанной солнцем синергии.
Бриг шёл на одном балласте и нёс на себе единственно ценный груз в лице очаровательной леди Лидили. Правил бортом Курт Ган, североамериканский кабальеро, официальный владелец флотилии \"Джет\» и неофициальный — половины Тихого океана. Волосы Курта Гана, волосы леди Лидили, как и кожа очаровательной пассажирки, были одного цвета безмятежного снега, неизвестного, впрочем, этим широтам. Кожа белого капитана лётного брига ничем не отличалась от кофейной кожи метиса-юнги Джи. Но смоль волос юнги, в зависимости от настроения разлетавшийся волнами до пояса или стягивавший чёрной змеёй юную шею, не имел аналогов на корабле...
Лидили уже третью неделю любила Джи, но со всем северным ледяным темпераментом никак не проявляла этого внешне. Джи ненавидела леди Лидили за это самым открытым образом, и каждый вечер отдавала её на растерзание пьяным матросам перед тем как пробиралась к ней в каюту сама. Курт Ган внимательно следил за порядком на корабле, но времени на то, чтобы выебать их обеих, у него всё никак не находилось... Юнга дрочила поэтому каждое утро в судовом галюне, а леди Лидили часто вздыхала над бесценными фолиантами взятыми ею с книжных полочек капитана.
* * *
Тем вечером волна почти стихла, но неверно сменила длину, и старина Ски совершенно непроизвольно отказался от только что принятой пищи, заблевав весь подкормок с рангоута. Джи держалась за голый пупок под топиком тельника и хохотала подобно свихнувшемуся чертёнку, прыгая на палубе и увёртываясь от пуль просеиваемых в её честь по всей корме её старым приятелем из нарезного мушкета-короткостволки... Курт Ган не выносил расщепленных боеприпасами снастей на борту и пригрозил спустить обоих придурков в трюм на воду и хлеб дня на два.
А совсем уже ночью, когда море стало подобно приласканному котёнку, и когда над утихшим морем после дневного зноя взошла прохладно-голубая луна, в капитанской каюте состоялось тройственное заседание сил главнокомандующих бригом на его пути в далёкий порт Мунд.
Курт Ган покачивался в плетёном ивовом кресле и пролистывал неопубликованные этюды Ги Де Мопассана. Леди Лидили сидела напротив капитана, сведя вместе коленки и губки, и вполоборота любовалась поверхностью моря играющей с лунным светом в кованном ободе иллюминатора. Юнга стояла у неё за спиной и, пристегнув подол пышного платья чуть ниже плечей на спине корабельными прищепками, нежно поглаживала сиявший белизной зад Лидили кончиками пальцев...
— Тысячу извинений, Ваше Очарование! — заметил капитан Курт, перенеся взгляд со страниц книги на свою пассажирку и гостью. — За вахтенными обязанностями я совершенно не нахожу времени на внимание Вам!... И...
— ... наше очарование было выебано один раз в жопу Диком Сью и Гарри Бальдом по очереди с обоюдного согласия и в течение всего получаса!... — вздохнула, перебив, в поддержку и совершенно ни к месту юнга Джи, заменяя ловкие пальчики на беличий хвостик своей длинной косы в щелке между стиснутых ягодиц Лидили.
— Юнга! Джи... Не мешай! — Курт Ган поднял руку и щёлкнул пальцами, как делал только в минуты чрезвычайного нервного напряжения; Джи умолкла, пытаясь чуть приподнять задницу Лидили
