абсолютном большинстве случаев этого не делается.
— — --------------
Итак, продолжу:
Медкомиссия в военкомате, проводимая для студентов, обучающихся на дневных отделениях и имеющих военную кафедру, направила меня в поликлинику при стационаре на дополнительное обследование к невропатологу, как бы сказать... — случайно...
Во время той медкомиссии в кабинете терапевта, я слишком громко разговаривал с напарником, мешая прослушиванию грудной клетки у другого призывника, и сперва был удостоен замечания.
Вторичное замечание не прошло для меня даром...
Терапевт подумала, что я делаю это специально, с целью «приколоться», — вот и поставила в медкарте обязательную проверку у невропатолога... Пусть мол, с психом разберутся как следует...
Надо сказать, гнетущее впечатление рабской зависимости и собственного бесправия сопровождало меня на протяжении всего моего пребывания в военкомате.
Грозные окрики прапорщиков, пытающихся показать «неоперившимся юнцам» всю красоту и прелесть беспрекословного выполнения приказов, принуждение ходить строем и бесконечные переклички — эдакое создание типично армейской обстановки... На всю жизнь запомнился эпизод унижения ребят, замеченных в уклонении от призыва.
Медкомиссию призывники проходят в отдельном здании, спроектированном скорее всего по армейским стандартам.
Предбанник с раздевалкой, затем ряд последовательно соединенных комнат, имеющих общий вход и выход, где последняя комната имеет выход в тот же предбанник.
Таким обрахом, призывник, войдя во входную дверь уже просто не может миновать последовательного прохождения через всю цепочку кабинетов, пока не окажется снова в раздевалке.
Вызывали нас по списку, по 10 человек из общего конференц-зала, и в сопровождении прапорщика мы проходили через дворик к зданию призывной комиссии.
Войдя в предбанник, прапор командовал раздеться до трусов и отдавал наши личные деламедсестричке, которая стояла на входе.
Вызывали призывников по двое, остальные ожидали вызова, сидя на скамейках вдоль стены. Так вот, именно в тот момент когда я находился в предбаннике, и произошло то, что произвело на меня неизгладимое впечатление.
В то время, пока мы раздетые до трусов сидели на скамейках ожидания, внезапно раскрылась дверь — и внутрь вошла группка ребят, выглядевших понуро и запуганно, с опущенными к полу глазами и буквально дрожащими от страха...
Грозный прапор скомандовал им построиться посередине комнаты, затем произвел перекличку и приказал этим несчастным раздеться догола, сложив всю одежду в кучу около него на стул... а сам уселся рядом — караулить шмотки.
Когда кто-то из нашей группы поинтересовался у прапора, почему эти ребята будут без трусов, тот прапорщик нагло ухмыльнувшись ответил:
— «Так это же — уклонисты! Это призывники, уклонившиеся от призыва в свое время и теперь их «отловили» — и они должны быть наказаны за нарушения.
У нас были случаи, когда «уклонисты умудрялись» сбегать даже с медкомиссии в одних трусах, — ведь здесь недалеко пляж и спортивные сооружения...
— А вот после того, как их раздевают догола — у нас ни одного случая побега!!!"-
— Голышом далеко не убежишь... « — злорадно и с ухмылками пояснил прапор.
Затем, для более полного впечатления, он построил жалкую кучку в ряд по стойке смирно запретив прикрываться руками, и наказал им стоять в таком положении, пока вся наша обычная группа из 10 человек не пройдет эту медкомиссию...
Безусловно, такое унижение сыграло свою роль, и все ребята получили наглядный урок армейского наказания...
Так что, имея направление в стационар, я с ужасом вспоминал, какие тяжкие испытания могут ожидать меня в случае опоздания или неявки...
В назначенный день, подмывшись конечно, я направился по имеющемуся адресу, побаиваясь не явиться
