«нормальная маша», училась в Педуниверситете, на факультете филологии... Да и вообще училась всегда нормально: в школе заимела серебряную медаль, хотя особенно к ней не стремилась. Пай-девочкой, правда, не была — трахаться любила!
Она горько усмехнулась; я же про себя подумал, что не так проста эта девочка, как вначале подумал...
— Все мои беды вот ... от этого! — Ульяна чуть приоткинула подол юбки так, что мне стал виден край белых хлопчатобумажных трусиков. — Слаба я на передок! Да, слаба!
Девушка засмеялась и откинулась в кресле. Потом решительным жестом налила себе еще чуть-чуть водки.
— Отец ушел, когда мне пять лет исполнилось, с тех пор мама меня воспитывала одна. Никаких мужиков в дом не водила... бедняга. Мне было 14 лет, когда я случайно подсмотрела, как мама себе клитор трет в ванной. У нас окошко такое есть из кухни в ванную. Я полезла за кружкой, случайно смотрю — а она там лежит, балдеет... Я потом тоже попробовала. Приятно, но сам понимаешь, ничего сразу не получилось. А в 15 лет лишилась девственности — оттрахал меня мой тогдашний парень, красивый был, но — «безпонтовый»! Больно, неумело; мы с ним потом еще год встречались... Затем была настоящая любовь — влюбилась в мужика, он был старше, женат. Сделал мне кунилингус, я просто растаяла тогда.
— Ты достаточно откровенно говоришь про такие интимные вещи... — я был несколько смущен рассказом Ульяны. Было такое впечатление, что я с поддатым мужиком разговариваю, ни тени стыдливости.
— Да брось ты! Вот этого ханжества я никогда не понимала. Моя мама сохла по одному знакомому; пару раз он ее даже домой подвозил. Но никогда она даже не приглашала его в квартиру на чай! А потом запиралась в ванной, и — игралась своей красной вишенкой... Ха! Ненавидела себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Однажды я сказала ей, почему ты не дашь себя оттрахать своему дяде Валере? А она в ответ отхлестала меня по щекам... Дура! Хотя нельзя так на мать...
— А ты?
— А я любила трахаться. Всегда. Если мне понравился мужик, то почему нельзя, ты мне скажи? Почему девчонка, которая просто любит секс, сразу в глазах своих родителей, соседей, да даже парней, с которыми она спит, становится потаскухой? Мой сосед, Игорек, голодными глазами смотрел всякий раз, когда я домой приходила. Я зашла к нему, говорю, давай, ты же хочешь! А он растерялся, трясется весь; ничего у нас в итоге не вышло, но и он стал звать меня шлюхой...
Господи, все вокруг обманывают себя и окружающих. Моя подружка в институте на переменке мне ныла, что у нее внутри все горит и мокнет, что она нашего преподавателя — аспиратника, симпатичного парня прямо на первой парте бы завалила. Спрашиваю — почему же ты не сделаешь этого? Она в ответ — да ты что, да как можно! Еще скажут чего...
— А ты поди-ка этого паренька точно завалила? — спросил я.
— Завалила... — она томно улыбнулась. Ничего так, милый. Долго потом каялся и извинялся, мол, женат, случайно вышло... Опять врал! Все вокруг врут! Я же видела, как он на меня смотрит! И ты тоже врешь, тоже ведь меня оттрахать хочешь? Давай!
Ульяна посмотрела на меня томным взглядом, скинула туфельку легонько поставила свою ступню мне на брюки, туда, где толчками начал подниматься член. Ее губки налились алым цветом, стали как будто бы накрашенными, хотя на самом деле на них не было ни следа помады. Все это время она смотрела мне в глаза, не отрываясь. Ее нога на моих джинсах стала едва заметно двигаться туда-сюда, она то чуть нажимала мне на пах, то приослабляла нажим. Затем она вскочила со своего кресла и уселась мне на колени. Юбка ее съехала в сторону, обнажив голое тело; и не успел я отдернуть руку со своего колена, как она оказалась зажата ее ягодицей. При этом она ловко поелозила своей попкой, так, что мой большой палец чуть касался влажной промежности. Я шевельнул
