и бросили матрас и я легла на него, задрав ноги кверху. Мужики были молодые, здоровые, поэтому каждый прошелся по мне несколько раз. Они ебали меня как хотели: ставили раком, стоя, лежа, вниз головой, и ебали, ебали, ебали. Периодически я брала полотенце, кем-то заботливо брошенное рядом со мной и обтиралась от спермы. Затем ко мне опять кто-то пристраивался и все начиналось сначала. Про то, что чей-нибудь член во рта у меня был постоянно, я уже не говорю. С этим было проще, так как сперму я всю глотала. Я к тому времени уже ничего не соображала. Только на другой день мне рассказали, что в тот день меня, оказывается, переебал весь взвод. Можно сказать, что я стала взводной подстилкой. Спала я теперь не в казарме, со всеми, а в каморке, в углу, отгороженной стойкой с шинелями и обмундированием. Мне принесли кружевное белье, косметику. Прошло несколько месяцев и я заметила, что мои формы начали заметно округляться, а голос стал мягким и нежным. Попа заметно стала больше. А как-то, глядя на себя в зеркало, заметила, что со спины мой пол определить уже довольно затруднительно. Впрочем, ребятам это нравилось. Правда, таких масштабных оргий уже не устривали. Я бы сказала так, что для меня началась спокойная семейная жизнь. В день ко мне теперь приходило человек три-пять, не больше. Причем, все старались придти по-одиночке, редко вдвоем или втроем. Я думаю, что они меня где-то даже любили. Они приносили сладости, где-то находили и приносили красивое белье. Я в свою очередь, дарила им свою признательность и любовь. Но, как бы хорошо я к ним не относилась, среди всех я все равно выделяла своего первого мужчину — хлебореза. Каждый его приход был для меня настоящей радостью. Я увивалась вокруг него, ласкалась и старалась показать как мне хорошо. И он отвечал мне искренней заботой и лаской. Ему нравилось, когда я ложилась на спину и раздвигала ноги в миссионерской позе. Он ложился на меня, входил и любил долго и ласково. В такие мгновенья я млела от счастья.
Так прошли мои полтора счастливых года. В один далеко не прекрасный для меня день вышел приказ о демобилизации. Через некоторое время вышел приказ об увольнении и за моими любимыми пришла машина. Для меня это был день черной тоски. Я была как в ступоре. Ребята начали грузиться, стараясь не смотреть в мою сторону. А я, поняв, что больше их никогда не увижу, вдруг горько расплакалась. Они поняли мои чувства и смущенно молчали. Я попросила:
— Пожалуйста, в последний раз, пожалуйста.
Кто-то из них сходил к водителю, уже нетерпеливо кричавшего о том, что времени нет, и о чем-то поговорил. Я ушла в свою каморку, разделась, легла на спину, задрала ноги к верху и согнула их в коленях и закрыла глаза. Почти сразу зашел мой первый любовник — хлеборез. Он сел на кровать у меня в ногах, притянул меня к себе и положил мои ноги себе на плечи, аккуратно ввел член и задвигал тазом. Через некоторое время они пошли по другому кругу и я потеряла счет как им, так и времени. Кто-то из них ставил меня раком, кого-то я обхватывала ногами, кто-то прислонял меня к стене. Впрочем, вкусы их я знала и всегда заранее угадывала желания.
На дембель я уходил (теперь уже уходил) одним из первых из своего призыва, и чтобы не испытывать приключений на свою голову, в часть не заезжал. Все-таки слишком много слухов разошлось обо мне. Документы мне привезли на точку и я просто ушел пешком на станцию. Идти кстати было прилично, километров шестьдесят по лесу. Но, другого выхода не было и я пошел.
Ближе к вечеру я понял, что заблудился. Наверно, я выбрал не ту просеку и ушел в сторону, так как до сих пор не видел ни одного признака цивилизации. Уже начало темнеть, когда я неожиданно вышел к дому, огороженному довольно высоким забором и с крепкими воротами. В лесу, ночевать с комарами совсем не хотелось, и я решил, что нужно попроситься переночевать. Я постучал в ворота. Через пару минут кто-то
