Наступил день, когда она пригласила всех на день рождения. Восемь девчонок, и шесть мальчиков. Мы дети не из бедных семей и наша школа не обычная гимназия, а нечто близкое к тем школам, которые в Англии считаются элитарными. Наши родители могли себе позволить учить своих детей так, как надо, не отправляя за границу. Ольга, так звали «новорожденную», праздновала пятнадцатилетие. В старину — возраст совершеннолетия, когда девочка становилась девушкой на выданье. И, надо сказать, что Ольга вполне сформировалась для этого.
Как это часто бывает, имя вполне соответствовало и фигуре, и характеру. Веселая, вовсе не худенькая, с каштановыми, вьющимися волосами, ростом чуть выше меня, она выделялась из всех девчонок класса своей раскрепощенностью и свободой, хотя про каждого из нас нельзя было сказать, что мы скромняги. И вот, микроавтобус въезжает во владения ее семейства. Небольшой проезд среди сосен, по неширокой асфальтовой дорожке, слегка петляющей среди них, и мы на лужайке перед роскошным особнячком, как будто срисованным сюда из рекламного проспекта строительной компании.
Конец мая выдался теплым, день был сказочно приятным, а стол накрыт под навесом, недалеко от бассейна. Было весело, смешно и все резвились, на полную катушку. Особенно приятно было то, что бассейн оказался прогретым, и мы вдоволь плескались в голубой воде.
Наверное, вы уже поняли, что я был втайне влюблен в эту шалунью. Насколько я был тихим и чуть замкнутым на себя, настолько она была открыта и контактна. То, чего не хватает мне. Ольга часто подтрунивала со мной, и шутки ее порой были на грани фола, но я все прощал, никогда не сердился, и был просто счастлив, когда меня касалась ее рука. Сам же никогда не смел прикоснуться даже к ее куртке, разве что подносил за ней, к встречающей машине, сумку с книгами. В принципе у нас были ровные дружеские отношения, и я ни разу не дал повода заподозрить себя в тайном поклонении.
Зато дома у меня был большой альбом ее фотографий. Она никогда не видела их, поскольку снималось это с большого расстояния и так, чтобы не заметила, что снимаю. Мой аппарат с десятикратным зуммом позволяет делать крупные портреты с большого расстояния. И я старался, снимал, вкладывая в каждый снимок то, что прятал от всех. Если однажды она увидит альбом, поймет все и сразу. А я этого боялся, и совсем не хотел. Тайно обожал, мечтал прикоснуться губами к подолу платья и жестко скрывал свои чувства.
От веселого плескания в бассейне, когда, впервые увидел ее в купальнике, я совсем потерял дар речи и был не в силах отвести от нее глаза. Ох уж эти глаза! Хоть повязку черную носи, чтоб сердце оставалось спокойным. А оно предало меня, и она увидела это. Когда мы привели себя в порядок, обтерлись полотенцами, натянули на себя рубашки и брюки, Ольга, уже в платье, подошла ко мне и спросила, не хочу ли посмотреть, подарки от родителей и друзей.
— Ты такого еще никогда не видел.
Мы вошли в дом, на маленьком лифте поднялись на третий этаж, и она привела меня в свою комнату. Надо ли говорить, что творилось у меня внутри? Я весь, как натянутая струна, сжалось все, ничего не вижу, кроме ног впереди себя. Ног, к которым готов упасть, подол легкого, летнего платья, овевающего их. Как я хочу стать на колени и целовать все это!
Большая светлая, угловая комната с двумя окнами в разные стороны. На аккуратно заправленной кровати, на столе, на полу, везде лежат и стоят подарки. И что ей взбрело в голову показывать мне все это? Зрелище скорее для девочек, поскольку больше всего здесь нарядов, косметики, разных и больших, в том числе, удивительно красивых кукол, цветов и комнатных украшений. Среди всего этого разнообразия девичьих радостей, несколько в стороне стояло нечто высокое, укрытое легким покрывалом. Ольга стянула его, я увидел ее копию в полный рост, и остолбенел от того, насколько она была точна. Даже одета была в
