никогда... —
про себя вздохнул Серёжа... Улыбнулся: «Ну, тогда...
протоплю я завтра баню. Купим пива. Рыба есть...
Пацанов своих попарим, и — по бабам!» — «А ты здесь
не терял, наверно, время?» — «Я? Да как тебе сказать...»
Рассмеялись оба. «Серый, ты мне должен рассказать!» —
«Не расслышал я... ты хочешь, чтобы... что я показал?» —
«Ха-ха-ха!» — «Чего хохочешь?» — «Интересно ты сказал...»
Интересно... ну, ещё бы!
часть четвертая
ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ВТОРОГО ВЗВОДА (IN EXTENSO)
Здесь вернёмся мы назад —
в дни армейской службы, чтобы прояснить, чему был рад
сероглазый статный парень, когда друг его — Сергей —
зазывая его в баню, пошутил... совсем как гей
пошутил Серёга! — ну-тка, отчего Валерку вдруг
возбудила эта шутка? — без намёков скажем вслух:
уходил служить Валерка непроткнутым пацаном...
а пришел — уже не целка... Замкомвзвода Иванов
сразу выделил солдата, стал в каптёрку зазывать,
земляком и даже братом стал салагу называть...
но, хотя после отбоя гомосекс в казарме цвёл,
Иванов в кровать с собою не тянул Валерку, — пёр
замкомвзвода в зад Серёгу, тайно Юрика вафлил...
было с кем, и он не трогал «земляка» и «брата»: был
настоящим гомофилом замкомвзвода, и в душе
не хотел он парня силой принуждать ебаться в «ж», —
секс не путая с любовью, с замиранием в груди
от подъёма до отбоя Иванов хотел любви...
И беспомощно, и страстно о Валерке думал он —
настоящим педерастом замкомвзвода Иванов
был в душе, и под бравадой пряча истинную суть,
миловидному солдату он хотел не просто вдуть, —
был для этого Серёжа... и Валерку без труда
мог бы он отмужеложить, но — влюбившись в пацана,
Иванов хотел, чтоб парень потянулся сам к нему, —
о взаимности мечтая, помогал он пацану...
Жизнь в казарме для солдата, если он к тому же мил, —
что скрывать! — порой чревата покушением на тыл:
сохранить не каждый может в первозданном виде зад —
салабонов мужеложат старики... и есть разврат —
когда делается явно... и совсем иное есть —
когда делается тайно, — вариантов море здесь!..
Преотлично зная это, замкомвзвода Иванов
за Валеркой незаметно наблюдал — и был готов
свою помощь, если надо, оказать в любой момент...
«Земляком» и даже «братом» называл салагу дед —
опекал его повсюду и в обиду не давал...
Как-то раз черпак Ублюдов фаловать Валерку стал:
заманил его в сушилку, брюки сдёрнул с него вниз,
развернул к себе затылком, жарко выдохнул: «Нагнись!
Поиграем в маму-папу... — Нетерпением горя,
вмиг Валерку он облапал и, штаны спустив с себя,
зашептал на ухо: — Тише... вазелинчик я припас...
позабавимся, парниша... один раз — не пидарас...»
Наклонив Валерку грубо, руки вывернув ему,
между ног тугой залупой обжигающе скользнул
в темноте Ублюдов... «Тихо! — повторил он горячо. —
Стой, не бойся! сейчас мигом смажу я тебе очко...»
Стал Валерка вырываться — голым задом закрутил...
никогда ведь не ебался с пацанами!... Обхватил
полуголого Валерку возбудившийся черпак
и, держа за бёдра цепко, залупившийся долбак
попытался всунуть сразу, позабыв про вазелин...
ох!... момент был преопасный: мог бы запросто кретин
дефлорировать парнишку, насадив его очко
на свою тугую шишку, колом вздыбленную... но
замкомвзвода шум услышал — дверь в сушилку распахнул...
приказал Валерке: «Вышел!», и — тот мигом натянул
свои брюки и мгновенно из сушилки прыгнул вон...
«Что, Ублюдов... много спермы? Захотелось с пацаном
поделиться?... Ты же видел, что Валерка мне как брат...
Есть Серёга — ротный пидер... подставляет Игорь зад...
Есть ефрейтор Малафеев... сплошь одна голубизна!
Так чего же ты борзеешь?! Захотелось пацана,
не проткнутого ни разу — с узкой дырочкой в
