заду?
Охуел?!! А ну-ка смазал свою дырку... — расстегнул
замкомвзвода свои брюки... «Саня... Саня... извини...» —
побледнел Ублюдов. «Руки... руки, пидор, убери!
Любишь с горочки кататься — люби саночки возить...
Хотел в жопу поебаться? Поебёшься... так и быть!»
Дверь закрылась... и оттуда приглушенно голоса
зазвучали: «Стой, Ублюдов!» — «Саня! Саня! Больно, Са...» —
«Вазелином смажь сильнее...» — «Больно, Саня, не могу!» —
«Стой, не дёргайся... колени разведи пошире... ну!» —
Звук удара. — «Стой спокойно! Выше задницу... ещё...»
«Не могу! Не надо! Больно... не могу я! Больно... о-о-о...» —
стон донесся из-за двери... «Сука, жопой не крути...»
Миша вздрогнул — в это время в умывалку он входил...
Слева дверь вела в сушилку... справа — сразу — в туалет,
разделённый на кабинки, — там горел дежурный свет,
тусклый, чуть голубоватый, и стояла тишина...
Из сушилки до солдата донеслось глухое: «А-а-а!» —
типа стона он услышал из сушилки... и в груди
сердце ёкнуло у Миши... «Не могу я...» — «Не пизди!»
Без сомнения, кого-то... кто-то там, за дверью, драл...
Миша вмиг покрылся потом, и — у Миши тут же встал
хуй в трусах непроизвольно... «Не могу я, Саня!» — «Блин!
Говорю я, стой спокойно...» — Замкомвзвода... а кто с ним?
В кулаке зажав подтирку — два тетрадные листа —
салабон на дверь в сушилку молча пялился... Ну-да,
Иванов кого-то дрючит... ни хуя себе сеанс!
Бляха-муха... может, лучше испариться? Вот сейчас
дверь откроется оттуда... или — кто войдёт сюда...
изнутри упёрся туго хуй в трусы... и что тогда
я, салага, буду делать? Колом дыбятся трусы...
Миша, вздрагивая нервно, обливался потом... «Ы-ы-ы...» —
из сушилки еле слышно вновь раздался чей-то всхлип...
Сердце ёкнуло у Миши — застучало гулко... влип!
В туалет после отбоя подрочить пошел пацан...
и — наткнулся на т а к о е!... Из сушилки голоса
перестали раздаваться — доносились всхлипы лишь...
Наконец-то испугавшись, потный Миша, словно мышь,
в туалете мигом скрылся: сдёрнув вниз трусы с себя,
сел в кабинке — затаился, машинально теребя
напряжённый хуй рукою... ни хуя себе кино!..
Миша слышал, что такое в роте делается, но
никогда ещё так близко не случалось ему быть...
Миша хуй рукою тискал и никак не мог решить:
то ли, блин, ему остаться — любопытно было всё ж...
то ли лучше, блин, съебаться... колотила парня дрожь...
«По-большому» будто сидя, каждый вечер он кончал...
кто заглядывал — не видел: напряженный хуй торчал
под трусами и, бумагу для отвода глаз в руке
демонстрируя, салага под трусами в кулаке
хуй дрочил... И точно так же кайфовал не только он, —
для отвода глаз бумажки зажимая, перед сном
по-солдатски о приятном в туалете помечтать
было классно, и солдаты приходили — типа срать —
в туалет за этим самым даже чаще, чем нужду —
«по большому» типа — справить... Миша думал про пизду
в туалете... Так же точно шел пацан и в этот раз
посидеть, — хотел он кончить, как обычно... но сейчас,
хуй лаская машинально, не о бабах размышлял
на толчке сидевший парень, — терпеливо Миша ждал...
Замкомвзвода, — Миша думал, — голос вроде бы его...
но кому... кому он всунул? в жопу трахает — кого?
Заскрипела дверь сушилки... и у Миши сердце вновь
гулко ёкнуло — в кабинке затаился парень... Кровь
застучала... Обнаружат... надо было бы уйти...
на хуя мне это нужно... трахнут в жопу меня, и... —
перестал дышать в кабинке бедный Миша. — Бля... зачем
я остался?! — Дверь сушилки распахнулась, между тем,
и оттуда... и оттуда, будто только слез с коня,
вышел трахнутый Ублюдов, странно ноги разведя, —
насадил его на шишку замкомвзвода Иванов...
«Ещё сунешься к мальчишке, будешь, пидор, без штанов
принимать после отбоя всех
