есть...»
«Я стараться, Саня, буду...» «Я надеюсь, Вася. Здесь... —
на сушилку замкомвзвода показал глазами, — нас
мог услышать, Вася, кто-то... а в каптёрке — самый раз!
И последнее, Василий: перед парнем извинись...»
«Он салага еще...» «Милый, ты не хочешь, чтобы жизнь
у тебя... ну, чуть сложнее стала с завтрашнего дня?»
«Ясно, Саня». «Я проверю. Не расстраивай меня —
подойди к Валерке завтра...» «Ясно. Завтра подойду...»
«И скажи, что был не прав ты... и что ты свою вину
осознал...» «Понятно, Саня. Я ж не это... не тупой!»
«Ты, Васёк, нормальный парень. Вася — с дырочкой тугой...»
«Потому и больно было, что всё это в первый раз...»
«Значит, всё же пломбу сбил я?» «Один раз — не пидарас!»
«Это точно ты подметил... ох, прикольный ты пацан!»
«Я? Нормальный. Только эти... досаждают... ну, ты сам
понимаешь...» «Я? Откуда? Расскажи мне, ты о ком...»
«Я, Санёк, стучать не буду!» «Тоже верно. Пацанов
ты закладывать не должен... Ладно, всё! Пора бай-бай...
Завтра, Вась, помужеложим». «Ясно, Саня!» «Подмывай
завтра попку... И у парня попроси прощенье, Вась...»
«Да, конечно. Понимаю...» «Молодец, Василий! Всласть
я за это тебя завтра малафейкой угощу...»
Содрогаясь от оргазма, Миша выпустил струю —
и при этом то ли всхлипнул, то ли сладко простонал...
блин! едва себя не выдал затаившийся пацан, —
почти всё отлично слыша, машинально он доил
колом вздыбленную шишку, и... внезапно накатил
на промежность щекотливый обжигающий озноб —
пискнул Миша, хуй сопливый в кулаке сжимая... лоб
вмиг испариной покрылся: всё... услышали меня...
всё! услышали! спалился! — он подумал, — на хуя
в туалете я остался?! — сердце билось, как мотор, —
я не дамся! я не дамся! я не дамся! — салабон,
перестав дышать от страха, побороть пытался дрожь...
«Ну, а баб ты, Вася, трахал?» «Я? С десяток!» «А не врёшь?
Что-то много...» «Точно, Саня! Было десять потаскух...»
Рассмеявшись, вышли парни... Перевёл салага дух:
пронесло! И еле-еле — ох, как ноги затекли, —
за зелёной низкой дверью Миша встал, — не засекли!
а могли бы... очень просто... и тогда... могли б они... —
Мишин сморщенный отросток шевельнулся снова, и —
Миша сжал его ладонью, — сяду, если кто войдёт...
а в очко, наверно, больно... вырывался Васька... врёт,
что ебал он десять тёлок... завтра хуй будет сосать
у Санька... они в каптёрке завтра будут кайфовать...
кайф позорный... замкомвзвода пацанов ебёт... пиздец!
дрочит с заднего прохода, — вновь задёргался конец
у салаги, и... со стоном Миша кончил второй раз...
охуительно прикольный получился, бля, сеанс! —
натянул трусы салага... сперму тапочкой растёр...
Натерпелся Миша страха, зато знает... обо всём
рассказать Валерке надо... непременно расскажу,
как в сушилке Саня раком Ваську выебал... скажу,
чтоб молчал он, и мы станем за Ублюдовым следить...
неужели будет Саня каждый день его долбить?
Миша вышел из кабинки... в туалете постоял...
и, не выдержав, в сушилку заглянул — в углу лежал
тюбик с борным вазелином... «Ты чего, сынок, не спишь?»
Миша дёрнулся... и сдвинул резко ноги свои. «Ишь, —
улыбнулся сонный Стасик, — сразу выправка видна...
Вольно, блин! Не напрягайся. Ты чего там шаришь, а?
Сало ищешь, сын голодный? Или, может... — сонный Стас
хохотнул, собой довольный, — сервилатик там припас?»
Миша еле повернулся на негнущихся ногах
и — просяще улыбнулся: «Н-ничего...» — животный страх
охватил его... и снова сердце ёкнуло в груди...
«Ничего? — спросил сурово старый Стасик. — Подожди,
отолью сейчас... и быстро разберёмся, что к сему...»
«Я пришел... хотел пописать...» «Ха-ха-ха! Пописать... Ну,
а чего в сушилке делал, если ты пришел отлить?
Что молчишь?» У Миши тело вмиг покрылось потом, и —
мысли мигом разбежались, словно
