дорогой мебелью не далеко от офиса Владимира Ивановича. Он стал частью её жизни. Олечка была благодарна Половцеву, что он познакомил её с таким ласковым и заботливым человеком, который постоянно с завороженными глазами смотрел на неё, и благодаря которому Миронова уже несколько раз побывала в Москве.
Она ласково потрепала Владимира Ивановича по густым волосам и провела пальцем по его губам:
— Я люблю тебя... Очень люблю... Ты мне не только друг, товарищ, любовник... Ты мне, как отец... У меня никогда не было отца... Нет он у меня был... Без него я бы не могла родиться...
— У тебя есть фотографии твоего детства?
— У меня, их не много, но есть...
Она прижалась к нему, затем отошла в сторону, и совершено откровенно взглянула на его ширинку. Владимир Иванович проследил за женским взглядом и пришел в замешательство. Он вдруг почувствовал как в паху запульсировала кровь, и он одним рывком руки прижал Олечку к себе:
— Что ты со мной делаешь? Что? — задыхаясь от перевозбуждения, спросил он. — Как мне жить дальше? Что делать? Посоветуй... Твой голос, твои волшебные руки постоянно преследуют меня... Они везде и всегда со мной: в машине, в кабинете, на совещаниях... Везде, где бы я только не был... Мне кажется, что я вот-вот сойду с ума. Я так больше не могу... Я, как представлю, что ты уйдешь от меня, то становится страшно... Без тебя... Я не знаю, что будет со мной, без тебя...
— Володя, — снимая с него сорочку, трепетно произнесла она.
— Люби меня... Хотя бы чуточку люби меня... Я много от тебя не прошу... Люби таким, каков я есть... Ты мне пообещала показать фотографии, — подымаясь с дивана, произнес Владимир Иванович, поправляя взъерошенные волосы.
Она лениво протянула ему руку.
— Я люблю тебя.
— Роди мне сына, — проговорил он, присаживаясь на край дивана. — Я так хочу сына... Здорового, крепкого малыша.
— А что ты еще хочешь? — рассмеявшись, спросила она.
— Чтобы ты меня не бросала... Я понимаю... Я уже не в том возрасте, когда могу порхать на крыльях... Но... Еще и не мусор.
Она вновь рассмеялась и, приподнявшись, поцеловала мужчину в губы. Затем подошла к шкафу и вытащила из него небольшой фотоальбом.
— Смотри, а я пока пойду на кухню и приготовлю кофе.
Пролистав несколько страниц, Владимир Иванович дрожащими руками закрыл альбом. Голова моментально пошла кругом. Сердце стало бешено биться в груди. В первое мгновенье ему показалось, что он сейчас потеряет сознание. Он почувствовал, как подскочило давление, что язык прилип к небу, и он не в силах вымолвить не слова. Мужчина хотел начать молиться, но все слова выскочили из головы, и она стала непосильно тяжелой. Он совершено не слышал, что говорила ему Олечка.
Пришел в себя он только тогда, когда уже лежал на диване. Он увидел растерянный взгляд Олечки.
— Я вызвала скорую помощь. Сейчас, миленький... Сейчас... Только не умирай, — взмолившись, произнесли ели слышно её уста. — Я люблю тебя... Очень сильно люблю...
Лежа в больничной палате мужчине, отцу двоих детей совершенно не хотелось жить. Но жить нужно было... Ради больного сына, которого он не мог оставить наедине с больной матерью, и ради Олечки, мать которой он бросил, когда узнал, что она не хочет делать аборт.
Он проснулся от прикосновения к своим губам губ Олечки. Она вся сияла от счастья.
— Я так испугалась, когда тебе стало плохо... Я думала, что ты умираешь...
— Олечка, девочка моя... Моя золотая девочка...
Посидев с больным в палате минут двадцать, она поцеловала любимого человека и, помахав рукой, направилась к двери.
Владимир Иванович проводил дочь долгим взглядом. В больнице его днем и ночью мучили угрызения совести по отношению к Олечке и женщине, которую он оставил с ребенком. Он не знал, что ему делать, как сказать, что он её отец и стоит ли вообще
