Я приехал в деревеньку Вдуево, что за несколько сотен километров от Симбирска. На дворе стояла теплая, но с метелью зима 1878 года и темные жилые постройки здешних жителей, на черном теле которых кое-где виднеется золотистое окошко света. Я направился к самому ближнему дому, приказав слугам подождать меня у кареты. С трудом, отыскав дверь на совершенно черном доме, я попытался открыть ее, но она была заперта изнутри. Тогда я громко постучал в нее, на что услышал быстрые шаркающие шаги.
— Кто? — услышал я милый слуху женский голос.
— Открывай, барин приехал, — как можно грознее постарался я крикнуть в дверь.
Тут же послышался грохот отодвигаемых вещей и скрип ржавого засова.
— Проходите, проходите барин, давайте я сниму ваше пальто, — молоденькая девушка, лет 15—16 забегала вокруг меня, едва впустив в дом.
Я мягко отстранил ее.
— Где твои родители, — властно спросил я, даже не взглянув в ее личико.
— Там на хате, — она указала тоненьким пальчиком в сторону еще одной, но открытой двери, из которой пробивался свет свечи или чего-то подобного.
Я сделал шаг и переступил порог.
— Здравствуйте добрые люди, — сказал я сидящему ко мне спиной мужичине в холщовой рубашке.
Обернувшись, тот засуетился и стал тормошить женщину лежащую на кровати, перед которой он сидел.
— Вставай старая, барин пришел.
— Не стоит, пусть лежит, коли ей худо, — остановил я его, вдобавок положив руку ему на плечо.
Мужик остановился и медленно повернулся в мою сторону.
— Моя маменька, — приступил я к делу, — велела строго настрого найти мне новую горничную, — оглянувшись, я бросил взгляд на девчушку, открывшую мне дверь, — и девку для ночных утех.
— Бога ради сжалься, барин, — мужик бросился к моим ногам, — забирай дочь нашу, но оставь нам денег за нее, а то сдохнем мы с голоду.
— Ну вот и ладно, бросил я к ногам, прямо перед лицом у мужика небольшой мешочек с золотыми.
Я знал, что для этих людей важны деньги и поэтому бросил им довольно большое количество денег, какого никакая другая семья в этой деревне бы и не получила никогда за свое дитя. Я развернулся и, подхватив девчушку за руку, повел к выходу.
— Ты была с мужичиной хоть раз, — спросил я у девки по дороге.
— Нет.
— Что ж, жаль, но поправимо, — я подвел ее к карете и крикнул кучеру, — надо б девку одеть.
Кучер мгновенно соскочил с козел и бросился к сундуку с поклажей. Я в это время задрал на девчушке платье, оголив ее стройное, слегка бледное тело. Мороз заставил девушку съежиться, но она все же стояла гордо и прямо, что мне не могло не понравиться. Я увидел ее покрывшие пупырышками соски и, не удержавшись, погладил их. В этот момент подбежал кучер с одеждой. Я обернулся к нему и, увидев, как тот жадными глазами пожирает девичье тельце, взял у него платье и накинул на девку. Та помогла мне его одеть на себя и слегка выпрямилась, видно, что ей стало теплее.
— Пойдемте, — протянул я ей руку и провел в карету.
Кучер, семенивший сзади, подал девчушке пальто. Дверь закрылась, и в карете тут же почувствовался приток тепла. Подождав немного, пока в тронувшейся карете согреется воздух, я поднял подол юбки девицы и легкими шлепками по коленкам заставил ее их раздвинуть.
Притянув ее за ноги к краю сидения, я несильно подергал волосики, на растянувшемся в стороны лобке. Девка шумно дышала, быстрее согревая воздух в карете.
Качнувшись, карета остановилась, и я услышал хрустящие шаги кучера по снегу. Помня, как он завистливо облизывался на девчинку, я решил его подразнить, развернув девку промежностью к двери и еще шире расставив ей ноги в стороны.
Кучер с размаху открыл тяжелую дверь и, уткнувшись лицом в девичью промежность, вылупив глаза, остановился.
— А, ав-в-м, — кучер
