Вечернее солнце уже слегка позолотило кроны деревьев, когда из придорожного кафе шумно и дружно вышли трое молодых людей и девушка. Николай Чернышевский, Толя Буянов и Костя Чернобородов по очереди рассказывали анекдоты их спутнице Маше. После знойного летнего дня на озере все были уже немного навеселе, и поэтому над анекдотами смеялись все, даже всегда угрюмый Костя Чернобородов. Домой ехать еще никому не хотелось, да и погода разгулялась не на шутку, вот уже вторую неделю радуя питерцев тропической температурой и отсутствием дождей. Медленно продвигались к озеру; после обильных возлияний все выявили желание искупаться еще раз. Подошли. Осмотрелись. Узкая тропка вела прямо к небольшим сходням... и — в озеро. Естественно народу в столь поздний час уже не было.
— А, давайте без всего купаться, — предложил Николай, искоса поглядывая на Машу.
— Анатолий за!!! — закричал Буянов и начал стягивать с себя штаны, уже не допуская возможности для каких-то возражений.
— А как же Маша? — воскликнул педантичный Константин, — она же женщина.
— Дык кому щас легко-то? — вместе выпалили Чернышевский с Буяновым, уже оголившие подернувшиеся легкой синевой на вечернем холодке яйца.
— Ты вон, на Машу лучше посмотри...
Маша уже была в воде, в купальнике правда, хотя все те же синеватые от холода яйца двух молодых людей вдруг заметно порозовели при взгляде на Машу.
Попрыгали в воду. Константин остался на берегу переваривать съеденную солянку и наблюдать происходящее на воде. Вода оказалась отменно теплой и после получаса ребяческих брызганий и наивных и трогательно-смешных разговоров с Машей вовсе не хотелось вылезать на берег. Вдруг Буянов пронзительно закричал:
— ОООО! Вижу тарзанку, урааа, все на тарзанку!
На другом берегу озера действительно болтался канат, крепко привязанный к ветке старинного дуба, склонившегося над водой. Николай и Толя, доплыв до того самого берега первыми, быстро и без толики стеснения и смущения вышли на берег и подошли к канату, пробуя его на прочность и на предполагаемую дальность полета в озеро. Подплыла и Маша и, по-девически стесняясь и похихикивая, стала плескаться в воде на мелкой части, не выходя на берег к двум молодым людям, хотя и время от времени поглядывая в их сторону. Недолго размышляя попрыгали в воду друг за другом Чернышевский с Буяновым, выражая при этом массу восторга и желания сделать это еще. Попрыгали и еще, придумывая при этом как лучше извернуться в воздухе или перевернуться и при этом войти в воду так, чтобы не повредить оголенные и от того беззащитные и хрупкие половые органы. Маша тем временем все-таки вышла на берег и с легким смущением подошла к готовящемуся к прыжку Николаю. Николай... весь в спортивном азарте, мокрый, взъерошенный, потряхивая продолговатым членом, повернулся к Маше.
— Давай, Маша, не стесняйся, прыгай, — и вложил Маше в руку канат.
Маша, продолжая немного смущаться двух обнаженных мужских бронзовых торсов, взялась за веревку и с громким визгом прыгнула в воду. Коля и Анатолий стоя на берегу одобрительно аплодировали, думая каждый в отдельности об одном и том же.
«... эх хороша Машуля, ааа...»
Маша тем временем вынырнула и вышла из воды. По телу ее тысячью маленьких ручейков стекала озёрная вода, чистая и прозрачная, как и сама Маша. Уже немного смелей она подошла к залюбовавшимся на нее ребятам. Но... видимо, от сильного хлопка об воду, левая грудь Маши выпала из купальника, обнажив розовый девичий сосок — мокрый, покрытый мурашками... Заметив непорядок в одежде, Маша уже веселая и энергичная подбежала к ребятам и в знак обнаженной солидарности слегка обнажила и вторую грудь. Николай, завороженный, сделал шаг вперёд и провел ладонью по Машиному розовому соску. Члены ребят уже давно стояли, слегка раскачиваясь на ветру. Толя
