покачал головой из стороны ... в сторону.
— Ладно, мой — старый кобель. Но у тебя какой интерес?
Алик задумался. Действительно, интереса не было никакого. И удовольствия тоже не очень...
— Они что, заплатили тебе?
Алик вспыхнул. На него нахлынул шквал самых разноречивых чувств. Вначале его смутил вопрос, заплатили ли ему... Потом он осознал, что такая возможность не исключается, и повернись всё другой стороной, могли бы, оказывается, и заплатить. И тут же всплыла его давнишняя мечта о машине, на которую эти самые деньги нужны. И, наконец, в его мозгу вырисовалась та реальная единственная мысль, которая должна была возникнуть сразу: как бы не так! Только теперь он осознал, что остался без копейки, и ему даже не за что взять билет на обратную дорогу:
— Не-а... Они все мои деньги пропили, до копейки. Даже на дорогу не осталось.
— Глупый ты ребёнок, — сказала Полина Матвеевна и прижала его к своей груди.
«Точно, как мама», — подумал Алик.
Но прижимала она его не как мама. Она гладила его щёки, проводила пальцами по губам, перебирала волосы, прижимала его к своей пышной, горячей груди, пару раз ущипнула через рубашку за соски, правый, левый, пощекотала под мышкой, сдавила руками бёдра, ещё плотнее прижала его к себе. Её руки не знали ни минуты покоя.
«Зачем это ей?» — с неприязнью и любопытством подумал Алик.
Но любопытства, видимо, было больше, чем неприязни, и оно пересилило: Алик спокойно сносил её шалости. Но она, почувствовав бёдрами его твердь, скользнула рукой в брюки, и жаром зашептала в ухо:
— Ты помог Степану изменить с девицами, а мне поможешь ему отомстить.
Полина Матвеевна была нежная, ласковая, во всём старалась ему угодить, упреждала всякое его движение, и вместе с тем она была темпераментна, не скрывала этого, кончала бурно, криками пугая Алика, до удушья осыпая его горячими поцелуями... Алик не мог разобраться в своих чувствах. Ему было с ней хорошо и плохо одновременно. Он давно получил удовольствие, а она всё ещё продолжала облизывать его своими липкими губами, делая вид, что приносит ему наслаждение. Он с трудом вырвался из её цепких объятий. Провожая Алика до двери, она вложила в карманчик его рубашки пятьдесят рублей:
— Ты только перед Степаном не красней так, как передо мной, — сказала она.
Но этого обещать ей Алик не мог. Он не надеялся на себя, и в тот же день покинул дом отдыха, отметив, что мечта иметь собственную машину не так уж и хороша. Разумеется, он имел в виду не себя, а Степана Петровича...
Несмотря на то, что Алик вернулся домой раньше срока, сверстников уже призвали в Армию, и его проводили без пышных торжеств.
Учебка прошла, как в тумане, впроголодь, без сна и отдыха, не говоря уже о тренировках, а на политбеседе Алик вспомнил о своей последней мечте, и изъявил желание учиться на шофёра. Его оставили при штабе дивизии. Пока ждали распределения, Алик зря времени не терял, и целыми днями занимался на спортивных снарядах. Тут его и заметил начальник штаба. Ознакомившись с его характеристикой: дисциплинирован, исполнителен, послушен, скромен, застенчив, аккуратен, чистоплотен, не пьёт, не курит, морально устойчив, политически грамотен, любит заниматься гимнастикой, чемпион области по лёгкой атлетике, — генерал взял Алика к себе денщиком. И началась для Алика райская жизнь!
Дети генерала жили в городе, жена — на даче, а сам он большую часть времени проводил в гостиничном номере при штабе, изредка наведываясь и на городскую квартиру к сыновьям, и на дачу к жене. А Алик, как челнок, мотался между этими тремя объектами, выполняя различные пустяшные поручения... Неделю спустя генерал оставил Алика на ночь в своей квартире при штабе.
— В конце концов, ты мой денщик, — просто объяснил он своё решение.
Алик и тут остался верен себе: размялся, поупражнялся в гостиной на