Это было шесть лет назад. Мне тогда было уже почти семнадцать, а Оле ещё было всего шестнадцать лет. Но даже в этом юном возрасте она затмевала для меня любую красавицу. Не могу сказать, что в её внешности есть что-то особенное, кроме, разве что очень длинной чёлки. Оля — девушка среднего роста, с длинными волосами, завязанными в хвост. Она носит самую разную одежду — не понимает, наверное, что лучше всего она смотрится в деловых костюмах. У неё много талантов: она играет на флейте, клавишных, отлично рисует, а какие она пишет стихи: О, что это за стихи! Я вижу в них отражение жизни и смерти, веры и надежды, любви: Позже я положил их на музыку, и мой знакомый, обладатель очень красивого голоса, спел их. Эти стихи — лучшее, что есть в олиной душе. Но человек состоит не только из души, но и из телесной оболочки. У Оли необыкновенное лицо.
Я могу смотреть в него часами, не отрываясь ни на минуту. Иногда я просыпаюсь посреди ночи, вижу её лицо, озарённое лунным светом, рядом с собой, и мне больше не хочется спать — нет, я до самого утра любуюсь самым совершенным творением Господа, и первое, что Оля видит, проснувшись, это мою тёплую улыбку, светящуюся радостью оттого, что у меня есть моя Оля. Постороннему человеку может её лицо может показаться самым обычным лицом, но я-то знаю, что столь прекрасное лицо может быть только у богини, сошедшей на землю, дабы одарить избранного величайшим счастьем — своим присутствием рядом с ним. Когда я рассказывал об этих мыслях Оле, она только посмеялась, но отрицать ничего не стала. Всё верно: я был уверен, что богини не способны лгать. Что же привлекает меня в олином лице, ведь, помнится, когда я только увидел её в десятом классе, я уже не мог оторвать от неё взгляд?! Я получал замечания от учителей, завистливые смешки одноклассников, но ничего не мог с собой поделать. Я размышлял над этим вопросом: думаю — всё. Когда Бог создавал лицо моей богини, Он лепил её не по Своему образу и подобию, а по образу и подобию!
Своего ИДЕАЛА. Заглядывая в бездонные колодцы олиных глаз, я утопаю в тягучей пучине мыслей, мгновенно проносящихся между нами, соединяющих наши взгляды. Её аккуратный нос наводит своей идеальной формой на мысли о возвышенном и прекрасном — то есть возвращает к олиным глазам. Её губы, ровно очерченные и зовущие, не менее прекрасны. Я готов целовать их бесконечно, но после трёх часов этого действа Оля начинает уставать. Да и сам я утомляюсь до боли в губах, но это воистину сладкие муки.
Оля очень умна, хорошо образована, с ней приятно и интересно разговаривать — помнится, до того, как я встретил её, я думал, что таких девушек не бывает, но нет — оказывается, бывают. Я спрашивал её, почему она выбрала меня. При всех её достоинствах она могла бы заполучить любого, если бы захотела. Но Оля грустно прошептала в ответ:
— Это не так. Это ты любишь меня так, что у тебя затмевает разум, и ты видишь во мне красавицу. И я очень благодарна тебе.
Своей любовью ты вернул меня к жизни, когда я уже потеряла надежду быть любимой. За это я полюбила именно тебя. В тот раз она впервые сказала, что любит меня. Я даже не рассчитывал на это так быстро. Прошёл всего месяц с того дня. Мы были знакомы уже семь месяцев, но у неё был другой парень, которого она действительно любила. Со мной Оля хотела оставаться просто друзьями, а я так не хотел её потерять, что согласился на это жестокое условие. И вот, в жаркий апрельский день, когда я провожал Олю до дома, она не выдержала и рассказала мне всё. И то, что она уже две недели одна, что тот парень её бросил, встретив другую, более красивую («ну и дурак, — подумал я. — Красивее-то не бывает»), что она потеряла вкус к жизни, что никто её не любит, в семье у неё непонимание, а я ничего не предпринимаю в её отношении, как последний бесчувственный чурбан.
— Я знаю, что нравлюсь тебе. Нравлюсь уже давно. Не
