1
Мой дядя самых честных правил,
В истории он след оставил,
И был прославлен на всю Русь,
Я рассказать про то берусь.
Его поместье находилось
В укромном, тихом уголке,
Где ручейка вода журчилась,
Давая жизнь большой реке.
России дивная природа,
Которой любовался он,
Была обычной для народа,
Живущего, в поместье том.
Так жизнь бежала быстроного,
И вот шестнадцать лет, в Покров,
Мой дядя празднует. Дорога,
Ведёт гостей из хуторов.
Собралось множество знакомых,
На бал съезжались все спеша.
А дядя под святой иконой
Встал на колени и шептал.
Вдруг двери тихо отворились,
И он увидел пред собой
Ту грудь, которой так стремился,
Коснуться с детства он рукой!
Пред ним, вся в бело-голубом
Стояла дочь отца Степана.
Она была немного пьяна,
Но речь идёт тут не о том!
Захлопнув двери за собою,
Засов задвинула рукою.
И повернувшись к дяде Вове,
Кивнула тихо головою.
Он отвернулся весь дрожа,
(Какая нежная душа!)
В его мозгу всё закружилось:
Что, где, зачем и почему?!
И как всё это получилось,
Что Танечка пришла к нему?!?
И повернувшись для вопроса:
< Зачем пришла ты, мол, ко мне? >
Так и остался безголосо
Стоять с открытым ртом вдвойне.
2
Не удивляйся, друг читатель.
Я тоже сладостный мечтатель.
Но время ты не торопи,
А слушая тихонько жди.
Я отступлю от темы нашей,
И расскажу про Танин род.
Который знал честной народ,
Как род служителей креста.
Отец Танюши знаменит.
Как только колокол звенит,
В его священную обитель
Сбегается толпа людей:
Баб, молодух и проблядей.
И тихо заходя в обитель,
Садятся в ряд на лавки все.
Отец Степан, производитель,
Улыбку прячет в бороде.
Росточку малого, от роду
Был он, но сила не в ногах.
Огромный член дала природа
Такой, что путался в штанах!
И прихожанки знали точно,
Что грех идти к нему им ночью.
И в простоте души невинной,
Своей делились половиной.
За алтарём, манимых знаком,
Иных Степан драл даже раком!
И исповедь приняв её,
Он говорил: < Иди же с миром!
Во вторник вновь, дитя моё,
Я напою тебя эликсиром! >
Танюша ж жила безутешна,
В шестнадцать лет, ещё безгрешна!
Ведь не было у ней партнёра
Гуляки парня, лихача,
А ещё лучше б, если хором!
(Её заветная мечта)
И если грусть её точила,
Она брала лопату в руки
И аккуратно заводила
В пизду, в экстаза, сладкой муке.
Бывало, утро настаёт,
Танюша открывает рот
И, скаля зубы, так зевает,
Что носом стенку задевает.
Встаёт с постели еле, еле
(Как сильно ноги задубели!)
И чешет их в одном местечке,
Пока не началася течка.
Подходит к зеркалу сонливо,
Берёт за грудь себя игриво,
И между ног её зажав,
Суёт в пизду, соском попав.
Но так и не войдя в экстаз,
Пускает менстру в медный таз.
На конюшню идет молча,
Где конь копытом землю топчет.
Залазит молча под коня,
За член его рукой беря.
И конь с размаху её раз:
(А — ж слёзы покатились с глаз!!!)
Но долго так не продолжалось,
Однажды Таня наебалась.
Лягнул коняга её так,
В навоза кучу отлетев,
Подняться не могла ни как.
И после случая такого,
Искала Танечка другого
Себе на палку жениха,
Чтоб с ним познать
Весь вкус греха.
Бывало, вся уже дрожит,
От жажды друга дорогого,
Но парня нет у них другого
На хуторе, а он молчит.
Молчит и дрочит, втихаря
Её томив, себя губя.
3
А сам мой дядя парень бравый,
И мастер золотые руки!
Он дрочит левой, дрочит правой,
Но не с желанья, а со скуки.
В шкафу, под стопкою тетрадей,
Свою он тайно книгу прячет.
О связях половых, внебрачных,
И о любви к животным, блядям.
Животных полный дом у них:
Собаки, куры, овцы, кошки.
Их Вовочка ебал немножко,
Но не соседских, а своих!
Бывало курицу поймает,
И на хуй молча одевает.
Та извивается, орёт,
А он её ебёт,
