животное, каким бы он ни был куском дерьма, но он всё равно человек. Это звучит гордо. Это пишется с большой буквы. Он хозяин земли. Он покоритель стихий.
Степан начал уже тянуть фильтр, но не заметил этого. Он думает о том, что вы только что прочитали и ему смешно. Плевать он на вас хотел, если говорите об этом не побывав в его шкуре. Попробуйте, побудьте. Страшно? И ему страшно. Вот уже лет десять как он просит всевышнего своей скорейшей кончины, но тот его не слышит, болт он на него забил и всё. А сдохнуть Степан хочет больше всего, это его мечта. И он очень злится. Злится каждый раз когда понимает, что он ёщё жив и только что проснулся, Бог опять наебал его. А может его и нет вовсе? Тогда он поносит крепкой отбороной руганью весь белый свет, проклинает Бога и всех людей, которых ненавидит больше, чем свою дешёвую дрянную жизнь, никому и ни чем не обязывающую. Степан обжёгся об окурок и выкинул его. Вспомнил вдруг, что стоит на мёрзлой земле в дырявых носках. Нашёл в углу своей комнаты старые ботинки перевязанные верёвкой, чтоб не отлетела подошва, кряхтя и матерясь влез в них, потрещал костями и сделал глубокий вдох. Как же ему всё это надоело, кто бы только знал. Он вылез из своей берлоги, закрыл дверь, точнее поставил крышку люка на место и пошёл искать своего верного хвостатого друга. Он знал, где тот обычно тусуется в это время и пошёл туда, поправляя на ходу свой нищенский скарб в холщовом мешке за плечом и опираясь на палку. Ноги уже начинали подводить его и часто не слушались.
Он шёл, а прохожие люди крутили носами и отводили взгляд от него, потому что ветер разносил во все стороны запах говна. А он шёл уронив глаза на землю, чтоб не пропустить пустые бутылки и банки из под пива, которые он складывал в свой мешок и тот постепенно наполнялся, весело позванивая от ходьбы. Как же есть хочется...
— Грэй, засранец, мать твою, — радостно позвал Степан своего друга, — нашёл что пожрать-то?
Собака, услышав его, так же весело залаяла, затем продолжила грызть чью-то массивную кость и не было предела собачьему счастью. Степан гневно плюнул и со злости забрал у пса его трофей. Тот даже не сопротивлялся. А Степан всё больше злился и выходил из себя. Вот уже третий день он совсем ничего не ел, а друг же его всегда что-то находил. От чёрной зависти Степан не мог смириться с этим.
В грязных руках белела кость с острыми отгрызанными краями. Грэй крутился вокруг ног хозяина в надежде получить обратно ему принадлежащее. И он получил. Степан с силой ударил пса костью по голове. Он взвыл от такой детской неожиданности, повалился на снег и судорожно задёргал лапами. Из пасти текла алая кровь а из пробитого черепа было видно собачьи мозги.
— Жрёшь, сука, кобель несчастный, *****на, а я ведь тоже хочу. А мне оставить ты как-всегда не додумался, тварина, — орал
Степан брызгая слюной и втаптывая в землю голову псины.
Он бил его костью, пинал в живот, по р**рам. Был слышен хруст костей, продолжавшийся до тех пор, пока голова животного не стала походить на месиво. Грэй давно уже не дышал и не подавал признаков жизни. Степан понял это и перестал. Он, человек, стоял прямо и гордо, а у ног его лежала покорённая им природа. Он покорил её, затем убил. и он прав. Вёдь он венец её, этой самой природы, её вершина. Он наверху. Природа породила его, затратила миллионы лет на его создание и он благодарен ей как никому.
Степан не мог отдышаться и жадно хватал воздух. Его ноги были в крови, на руках налеплена собачья шерсть и куски плоти. Степан сел около лучшего друга и заплакал. Ему было жалко его. Столько с ним всего связано, как хорошего так и плохого. Много. А теперь он мёртв, его больше нет, лежит в неподвижной позе и кажется что вот-вот вскачет. Вскачет и начнёт лизать лицо хозяина.
У Степана навернулись слёзы. Вокруг тела был разрыт снег. Это он в судорогах пытался оттолкнуться от своего мучителя
