С дядей Мишей я познакомился еще лет десять назад, когда однажды у нас в магазине в очереди завязался разговор, и он пригласил меня на чай. На самом деле его звали как-то необычно, так как сам он был кавказец, но я тогда не мог запомнить его имени, а так, как оно было созвучно с именем Миша, я стал его так называть. Было у него шестеро детей, три мальчика и три девочки. Двое младших были очаровательные двойняшки-девчонки, и звали их Нибаль и Азхар. Как и положено в исламе, девчонки были тихие, скромные и покорные, за исключением может быть Азхар. Мальчишки были боевые и мускулистые, на гордость отца. Азхар отец был не доволен, и жаловался мне на нее — мол, упрямая, дерзкая, самоуверенная — никакой муж не возьмет, больше денег надо будет давать в приданное. Ну я и пошутил, мол, я возьму за недорого. Отец посмеялся и сказал, что пока рано, а так приходи. Я воспринял все как шутку, пожелал большой семье спокойной ночи и ушел. Мы не виделись уже очень давно, наверное, лет пять.
Когда я пришел опять, то выяснилось, что старшая вышла замуж и уехала куда-то далеко, все мальчики кроме среднего женились и их жены переселились к дяде Мише, а от одной уже ожидается внук. Дядя Миша был страшно рад. Нибаль замуж уже собирается, а вот Азхар никто не хочет брать. Тут как раз вышли Нибаль и Азхар. Нибаль немного полновата, но это ей к лицу, с красивыми черными глазами и пухлыми губами. Азхар и того краше — и стройнее, и кожа светлей, и черты лица более выразительны. Тут дядя миша и сказанет — Возьми-ка ты двойняшек, мне спокойней будет — не чужаку отдавать, а Азхар хоть научится мужа уважать, тебе доверяю. И недорого, — и назвал цену. Я не долго думая согласился, сразу двоих да за бесценок, и увез их. В России за двоих не выйдешь, поэтому вторая может просто жить с нами. Мне идея с многоженством жутко понравилась.
Пока ехали, Нибаль все плакала, домой рвалась. Я успокоил, сказал, что буду возить к родителям как часто, как она пожелает — это без проблем, и она вроде успокоилась. Даже посмотрела на меня с каким-то чуждым мне благоговением. А Азхар все молча да в окно глядит. Чего, говорю, хмуришься, в Москву везу, красавица! А она не удостоила ответа. Приезжаем домой. Нибаль ко мне жмется, жмется, а Азхар хмуро сзади идет. Так и не подружились мы с ней.
Зажили мы хорошо. Конечно, смешно было лишать девственности Нибаль, у них же перед свадьбой нельзя, а я просто так сорвал платье и вошел по самые яйца, она закричала и обмякла, а позже в первый раз кончила. С того для за удовольствие так и не отходит от меня. С Азхар было труднее. Все противилась, противилась, пришлось насильно сначала высечь, чтобы покорна была, а потом уж и войти. Понравилось мне ее сечь, и я начал сечь их обеих. Нибаль только поскуливает и смотрит на меня, как собака, молчаливо, а Азхар ругается на своем непонятном языке и плюет мне в лицо. Но тем интереснее мне было и тем более я горячился. А потом Азхар начала потихоньку уходить из дома куда-то, пока меня не было — я ж их запирал на ключ, а она где-то находила второй, сучка. Ловил я ее пару раз, воспитывал, сек, да все не в пользу, ну и разрешил я ей выходить, даже денег давал, чтобы барахлишко новое покупала, только чтоб покорной была. А она сразу не по той дорожке пошла. Сразу поменяла длинные пестрые платья и платки на топики и джинсы, а потом осмелела и до мини-юбок дошла. Покрасила себе волосы в русый и перестала молиться, когда у них там принято, у мусульман... Зато Нибаль радовала — забеременела быстро, странно, что роды прошли без осложнений — все же шестнадцать — не шутка, родила нам дочь. А Азхар все таблетки пьет и сопративляется, не разу полноценного секса-то не было. Как-то вернулся я с работы злой — завал, поссорился с боссом, многих сократили, страшно — смотрю, Азхар лежит на кровати мастурбирует. Ну, думаю, для мусульманки слишком. Дай-ка, думаю, анус ей к черту раздеру, будет знать — хуй у меня
