содрогнулся — дернулся, и Петька, присев, прыгнул вниз — в объятия Толика, — у похожего на старшеклассника Толика руки оказались неожиданно сильными — он подхватил Петьку на лету и, пока опускал его на землю — пока «амортизировал», успел прижать губы к Петькиной щеке прижать самого Петьку к себе и, одной рукой прижимая Петьку к груди, ладонью другой руки легонько сжать тугую Петькину булочку... всё это произошло буквально в две-три секунды и получилось как бы само собой, — едва Петька коснулся ногами земли, последняя бочка прогрохотала за спиной Толика, и тут же, в третий раз содрогнувшись, «военный поезд» медленно тронулся с места; «младший солдат» Толик, отстранив Петьку от себя, указательным пальцем коснулся кончика Петькиного носа:
— Удачи, Питюнчик! — и, подмигнув Петьке, метнулся к медленно уплывающему вагону, — подпрыгнув, «младший солдат» Толик одной рукой ухватившись за скобу, рывком подтянулся и, второй рукой вцепившись в протянутую руку «старшего солдата» Паши, исчез в вагоне... и тут же из вагона выглянул сам Паша, — подняв руку, Паша замахал Петьке, прощаясь... вагон удалялся, и — торопливо вскинув руку, Петька быстро-быстро замахал в ответ...
Стоя между сверкающими на солнце рельсами, Петька махал рукой до тех пор, пока «военный вагон», уносящий его друзей, окончательно не исчез из вида... и только когда махать стало уже совершенно некому, тринадцатилетний Петька опустил руку, — всё... «военный поезд» унёс и Рому, и Саню, и Толика... и — «старшего солдата» Пашу, в которого он, Петька, за те несколько часов, что они провели вместе, успел немножко влюбиться... а ещё — поезд унёс длинный «военный ящик», на котором они — он и Паша — сидели плечом к плечу, подставив лица упругому ветру... и ещё — «военную тушенку», которая Петьке необыкновенно понравилась, и «военный чай» — самый вкусный чай в мире... всё это исчезло — растворилось вдали, словно ничего этого не было... — Петька, опустив руку, огляделся; здание вокзала было в стороне, и Петька, осторожно переступая через сверкающие на солнце рельсы, направился в сторону вокзала...
Людей на перроне было немного. Петька купил мороженое — пломбир в шоколаде с орехами и, став в тень, стал думать, что делать дальше. Конечно, если б сейчас с ним был Мишка, было б куда интересней — с Мишкой они не разлей вода... хотя, если честно, в «военном вагоне» Петька совсем не хотел, чтоб Мишка был рядом, — будь Мишка рядом, вряд ли он, Петька, подружился бы с Пашей... да, точно не подружился бы. И уж совершенно точно не было бы всего того, что было на помосте, — не такой он, Петька, дурак, чтобы трахаться с парнями при свидетелях... а вообще... вообще — классно всё получилось! — подумал Петька, облизывая холодный столбик пломбира... конечно, было больно, когда они всовывали в попу — когда делали в попе «массаж»... зато потом... неожиданно Петька подумал, что пломбир по форме напоминает Пашин член, и — округлив рот, Петька заскользил во рту холодным столбиком взад-вперёд, сравнивая ощущения... естественно, мороженое было холодным, а член у Паши был очень горячим, и еще — член всё время во рту залупался, и Петька чувствовал это языком, но в целом... в целом — было очень похоже, и Петька, обжимая пломбир губами — скользя холодным столбиком мороженого взад-вперёд, невольно улыбнулся... жаль, конечно, что Саня, Рома и Толик не спали, — если б они спали, он, Петька, обязательно пососал бы еще — сделал бы Паше «оральный массаж»... а еще лучше было б, если б они — он и Паша — ехали вообще вдвоём... конечно, — подумал Петька, — в попу больно, но попробовать с Пашей еще раз было б можно... и даже не просто можно, а очень-очень можно — ради Паши он, Петька, боль в попе перетерпел бы... и потом: возможно, что по второму заходу всё это было бы уже не так больно...
