За выходные я опомнилась, сказав себе: «Как ты могла вообще мечтать о продолжении этого ужаса и размышлять о том, что еще придумает этот урод». Мерзавец, сотворившее такое с моим телом, заслуживал самой крутой кары, и с понедельника начались поиски. Особенно меня унижало то, что едва я вспоминала все обстоятельства «первого свидания», как мои трусики намокали.
Я лютовала с сотрудниками, боящимися даже дышать в моем присутствии, заставляла ничего непонимающую секретаршу пригублять мой кофе, с помощью которого, подсыпав туда снотворное, насильник «пригласил» меня на первое свидание, и присматривалась к подчиненным. Ничего. Как меня это не бесило, мое расследование не дало никакого результата.
К пятнице я лезла на стенку. То от бешенства, то от желания, то от тревожного ожидания каких-то сказочных чувств и эмоций. В общем, вела себя как нормальная женщина, а не холодная стерва, которой была до того, как меня пристегнули разными местами на собственном столе.
В пятницу, оставшись одна в офисе, я заперла дверь, сдвинула жалюзи и села за документы, которые всю неделю не успевала разбирать. И, конечно, я не убереглась. В какой-то момент в воздухе почувствовался неопределенный сладковатый запах. Подняв голову, я увидела, как из-под двери вьются легкие клубы газа. Последней моей мыслью перед обмороком, вызванным распыленным снотворным, было: «Этот мерзавец наверняка все предусмотрел, и у него есть либо дубликат ключа, либо отмычки».
Пришла я в себя в таком же кошмаре, который был и в первый раз. На этот раз мерзавец расположил меня все под той же лампой, свисающей очень низко, но поперек стола на спине так, что моя попка чуть свешивалась с одного края, а голова — с другого. Руки были сложены запястья к локтям и туго стянуты. Таким образом, я собственно лежала на попке и лопатках. Этого было мало. Мои щиколотки охватывали широкие кожаные браслеты, которые были пристегнуты высоко к лампе. Ко всему прочему ножки были широко раздвинуты. Я застонала от унижения — мои дырочки теперь не только предоставлены для разнообразных издевательств над ними, но щедро освещены ярким светом.
А потом я охнула от боли, когда чувствительность после искусственного сна вернулась. Оказалось, что в мои соски впиваются два маленьких стальных крокодильчика, которые в свою очередь пристегнуты высоко к лампе цепочками. Внатяг! Вытянутые соски, терзаемые крохотными зубчиками, быстро напомнили мне обо всех ужасах, которые мне предстояло вновь пройти. Я попыталась приподняться, но тут же захрипела — мое горло вновь затягивал ошейник, не позволяющий даже на миллиметр приподняться. Пришлось выгнуться до хруста в позвоночнике, чтобы хоть как-то ослабить боль в сосках, устремив сиськи как можно больше вверх.
Вот так, призывно изогнувшись с разведенными в полушпагате ножками, задранными вверх, с устремленными ввысь сиськами, я и встретила своего мучителя.
— Добрый вечер, любимая! — услышала я тяжелые шаги после того, как едва слышно открылась дверь.
Мужчина подошел и, наклонившись, поцеловал меня. Он по-прежнему был в шапочке, открывающей только глаза и рот.
— Я думаю, ты не против, что мы перешли на «ты»? В конце концов, мы уже достаточно знакомы, и у нас уже второе свидание. И я надеюсь, что ты, как раскованная женщина, позволишь мне сегодня заняться с тобой любовью. Не так ли?
«Куда я денусь?» — подумала я, скрежеща зубами от бессилья и невозможности повлиять на ситуацию. Хотя... В прошлый раз вопрос о моей покорности решался легко — мужчине стоило хлопнуть меня по попке, как все тело начинало вибрировать, напрягая обмотанные нитью соски и душа пристегнутым ошейником. Сейчас мое положение было более устойчивым, но кто может знать, что он придумает, чтобы исключить любое сопротивление?
— Сволочь. — Осторожно сказала я.
— Виктория! Ну, зачем же ты так? — я сумела разглядеть, как за пределами
