разрядить свой уже давно стоявший член. Сделав это, я крепко уснул. На следующий день, придя домой после занятий, я увидел, что Никита внимательно изучает мои фотографии, как бы желать найти объяснение ... тому, что случилось прошлой ночью.
После ужина я, наконец, открылся ему, сказал, что уже давно «сгораю» от любви к нему, очень хочу быть его другом. В те секунды, когда я это говорил, меня всего трясло и лихорадило, зубы стучали, пальцы нервно елозили по покрывалу. Мои слова казались бредом человека с простреленной насквозь душой. Внутренний голос подсказывал мне, что я двигаюсь в правильном направлении. К моему удивлению Никита очень хорошо отнесся к моим словам, понял мои чувства, не оттолкнул и не обидел грубым словом. После того как я высказался до самого конца, я вмиг почувствовал огромное душевное облегчение и, наверное, в те минуты был по настоящему счастлив. Моя длинная тирада произвела на Никиту впечатление. Он сказал мне, что тоже давно хотел, чтобы мы стали друзьями. Тогда я очень осторожно спросил его, что он думает о прошедшей ночи. Он спокойно сказал мне, что ему все понравилось, и что я могу, но нечасто делать ему минет.
На том и порешили. Ближе к окончанию недели мы брали пива, подолгу засиживаясь вдвоем, коротая время за разговорами. На что хочу обратить особое внимание, так это на прекрасную ауру полного взаимопонимания между нами. Удивительно, но в мире нашей маленькой комнаты нам больше никто не был нужен. Оставшись вдвоем, мы могли почувствовать полный душевный комфорт и гармонию. Такое чувство сравнимо лишь с аншлаговыми театральными спектаклями, когда в финальной психологической сцене между актерами и залом устанавливается полный контакт, и весь зал, с замиранием сердца следит за малейшим движением жеста актеров: Моя жизнь забила счастливым «ключом» так же, как и великолепная сперма моего лучшего друга Никиты. Когда свет в комнате был погашен, я подходил и садился на кровать к своему любимцу. Опускался на колени и медленно начинал его раздевать, внимательно изучая ранее незнакомое мне тело юноши, и целовать его доставляло одно удовольствие. Потом я начинал ласкать его член, еще мягкий, в плавках. От моих ласковых прикосновений он быстро твердел и уже не хотел оставаться в стеснявшей его материи. Лицом я припадал к нему, и малыш отвечал мне веселым кивком, как бы соревнуясь со мной в силе и упорстве с моим носом и губами. Он всегда ждал и встречал меня, каждый раз радостно приветствовал, вытягиваясь на все 15 сантиметров. Я ласково брал его в рот, начиная плавные движения языком по всему стволу от начала до кончика, причмокивал, прикусывал, сосал, лизал, заглатывал это прекрасное творение, которое, слава богу, довелось увидеть только мне. Его член был обрезан, прямой, стройный, 3, 5 см в диаметре, с большими орешками в мешочке, возбудившись, они подтягивались к члену и становились очень упругими.
Моей радости не было конца. Я доводил его до исступления, делая Никите по два-три минета за ночь. Как правило, первый сеанс и прелюдия заканчивались очень быстро буквально через три минуты, второй длился подольше, а третий еще дольше. Первое время Никита как невинное дитя лежал на кровати, потом, будучи возбужденным, садился, потом, не выдержав, вставал в полный рост и, держа меня за голову, до самого конца всовывал мне свой орган, и, нервно покачиваясь из стороны в сторону, трахал меня в рот. Во время сеанса я гладил его маленькую попку, яички, стройные ноги, трогал его дырочку. От всего процесса я ужасно заводился, и Никита, иногда забывшись, сам трогал меня за член. Но, похоже, что это ему мало доставляло удовольствия. Поэтому, после того как он бурно кончал мне в рот, я помогал себе сам, быстро «разряжаясь» в туалете. Все экзерсисы с его половым членом приводили меня в крайнее возбуждение и восторг. Я самостоятельно контролировал весь процесс сотворения полового
