блузе завязывающейся на животе и голубых обтягивающих джинсах по щиколотку, выходила из открытой двери дома с ... взволнованным лицом, на ходу надевая, белые летние босоножки. Причина, как нетрудно было догадаться, была мои поиски. Поэтому, когда её взгляд встретился с моим, на её лице отразились облегчение и радость. Еле сдерживаемый барьер слез нахлынувшего снова волненья рухнул в миг при виде выходящей следом тёти Светы, также одетой для поисков в голубые джинсовые леггинсы и белую футболку с яркой эмблемой пальмы на фоне голубого неба и облаков, обутой в красно-черные босоножки. «Я-я-я бо-ольше ни-буду!!...» запричитал я, боясь ступить ещё шаг, зажмуря от слез глаза. На что женщины, устремившись ко мне, взяли меня под руки и проводили домой. Когда, наконец, ручей слез пересох, сидя за кухонным столом и вовсю уплетая суп с грибами в прикуску с сыром и гусиным паштетом, всё реже и реже всхлипывая под взглядами, еле сдерживающимися от смеха, женщин, тётя Виктория мягким голосом сказала...
— Как же ты нас напугал! Всё в округе переискали — нет, да нет. Мы уж думали, в милицию идти.
По тому, как я перестал, есть, и понурил голову, она догадалась, что сейчас готова разразиться новая волна плача.
— Ну... Ну,... Я не ругаюсь. Хотя, наверное, и должна бы, за твоё долгое отсутствие...
С этими словами, она встала и подойдя ко мне, нежно начала гладить по голове.
— Не плачь. Только обещай больше не убегать так без спроса, и мы будем считать данный инцидент исчерпанным. Хорошо?
Я, медленно подняв зареванные глаза на с начала тетю Викторию, потом тётю Свету, и снова уставившись в стол, тихо пробормотал...
— ... А... Вы не сердитесь?...
На сей раз, заговорила тётя Света. Она говорила быстро, громко и дружелюбно...
— Да на что сердиться то?! Вот блин трагедия! Надо же посмотрел на меня голенькую!... Ужас!... Кто бы рассказал, не поверила бы!...
И она засмеялась, взъерошив мне рукой шевелюру.
— ... Извините...
Тётя Света, весело подмигивая, продолжила.
— Сама виновата — вчера с дороги устала как собака, забыла, что у нас «мужчина» в доме и скинула с себя всё! В следующий раз просто взял бы да отшлепал меня за такое дело! Ха-ха! Это я должна извиняться, а не ты! Клятвенно заверяю, тебя, что не сержусь, и в подтверждение моих слов, если ты не возражаешь, мы сейчас возьмем из холодильника «Coca-Col'ы» и наконец отправимся купаться! Где мы, черт возьми, на море или как!
Обескураженный её словами, я пролепетал...
— Отшлепать Вас???...
— Ага! Просто взял бы, да ка-ак врезал ладошкой по моей огромной голой заднице! Ха-ха! Совершенно не понимая шутки, я вдруг, при её словах, второй раз в жизни почувствовал у себя в штанишках шевеление.
— Света! Ну, чему ты учишь ребенка.
Смеясь с укоризной, вставила тётя Виктория.
— Так ты, «за»?!
— За что?
— ИДТИ КУПАТЬСЯ!
Отчего то, почувствовав сильное облегчение, поневоле, заражаясь энергией и хорошим настроением, просто лучившимся от тёти Светы, я улыбнулся...
— Было бы неплохо...
— Ну, вот и всё! И не будем больше о грустном! Мы же в отпуске на юге! Так что... никого плохого настроения, никаких слез, только... Море! Пляж!! Отдыхать и Загорать!!!
С этими словами, она, вставая, весело чмокнула меня в лоб и продолжила...
— Итак! Надеваем купальники и на пляж!!
******
... Как на крыльях я в припрыжку несся, держа в руках 2 литра «Колы», с накинутым на плечи большим махровым полотенцем и по узкой тропинке ведущей к лазурной глади мирно плещущихся волн. Меня отправили вперед подсмотреть место по лучше. Что и говорить, выход к морю был великолепен — окаймленная с двух сторон естественными выступами скал небольшая, в поперечнике метров 60, бухточка, с прекрасным неглубоким дном, кристально прозрачной теплой водой и золотым — золотым