И тогда она задрала рубашку так, что стал виден перед ее и зад, и показала ему.
Тысяча и одна ночь
«А вот эту фигуристую девочку я сейчас пощупаю под юбкой», — цинично подумал старый вахтер Егорыч.
Девушка вошла в проходную и доверчиво предъявила свежее удостоверение, еще пахнущее типографской краской. Егорыч поправил для строгости очки и посмотрел документ. Удостоверение было действительно с сегодняшнего дня. Явно новенькая.
— Спиртное с собой несете? — грозно спросил он.
— Откуда? — изумилась она.
— Не «откуда», а «где». Вы знаете, где у нас проносят спиртное?
— Где?... — растерялась она.
— Везде! — грянул цербер. — В таких местах, что и сказать-то срамотища. А тебя, девка, я покуда не знаю. Я тебя первый раз вообще вижу. Откель мне знать, что у тебя где там может быть? Пожалуй-ка сюда!
И он сделал служебный жест в сторону своего закутка за стойкой, приглашая ее к личному досмотру.
— Кофточку расстегни, — приказал он. — « Не стесняйсь, ничо, это дело служивое, все рас* стегивают.
— Правда? — доверчиво спросила девушка, расстегивая пуговки неловкими розовыми пальчиками.
— Так. еще. вот хорошо. Ишь ты какая сисястенькая, — с грубоватой стариковской лаской одобрил он. — А в лифчике у тебя чего?
— Грудь, — объяснила она, смущаясь.
— Я понимаю, что не задница. Я спрашиваю, спрятано там под сиськами чего?
— Ничего не спрятано.
— А ты докажи! Ты предъяви!... Девушка завела руки за спину и начала рас-»
стегивать лифчик. Застежку заело. 1
— Ладно уж, — смягчился Егорыч, переду* мывая. — Я так проверю на первый раз. с
И умелыми профессиональными руками ощуз, пал юные упругие груди.
— Ишь ты, а кажется, будто что-то подложено. У другой бы там поллитра в резиновой грелке поместилось, а у тебя все свое, — неискренне подивился он. — А между ног у тебя чего будет?
— Чего? — покраснела она. — Чего у всех.
— У всех, знаешь, чего там только не бывает! И спиртное тащат, и детали разные, и деньги когда крадут, тоже ваша сестра между ног прятать норовит. Ты давай того, предъяви. Это служебный досмотр называется. Ты привыкай, новенькая.
Новенькая послушно кивнула, задрала замшевую юбку-"бананку» и опустила черные скромные трусики.
— Ты ноги-то, ноги-то раздвинь! — прикрикнул досматривающий. — А чего это ты там волосы такие густые отрастила? Сама молоденькая, а прическа между ног — как грива! Чего там прячешь?
— Я не прячу, — растерялась девушка. — Оно само.
— Чегой «само»? Вот все потом так говорят — «само»!... А потом милицию вызывать. А ну-ка.
Он запустил руку в курчавую поросль и сжал пальцы. От наслаждения глаза его закрылись пергаментными веками, как у сдохшего старого петуха.
— Кажись, и вправду ничего неположенного нет, — признал он, с трудом отрываясь от своего занятия. — Ну ладно, иди уж. И смотри у меня на будущее — чтоб все в порядке было! — И погрозил узловатым пальцем с прокуренным желтым ногтем.
Девушка привела себя в порядок и прошла сквозь будочку проходной в фабричный двор. Подковки шпилек зацокали по каменным плитам дорожки мимо Доски Почета. Рядом курили на скамеечке возле урны трое парней в замасленных куртках.
— А спорим, покажу! — донеслось до нее.
— На что спорим?
— На полбанки!
— Заметано. Витька — разбей! Центральный из парней, светловолосый крепыш, встал и окликнул девушку:
— Девушка! Извините, вы еще не опаздываете?
— Нет.
— Можно вес на минуточку? По одному ввпросу?
Девушка подошла к курилке.
— Вы извините, — вежливо сказал крепыш, — просто мы тут поспорили. Спор, знаете, дело такое, мужское. На поллитра поспорили.
