слова не подберу... не то беззащитная, не то — опоздавшая. Куда опоздавшая? Не знаю. Шла девочка в одно место, а пришла совсем в другое. И на нее смотрят: кто жадно, кто равнодушно, а так, как она — никто. Нет зеркал у моей принцессы. И она начинает разные теории выдумывать, говорить о счастье и несчастье, не зная (никто не знает) ни того, ни другого; о любви и нелюбви, о семье и детях, о книжках... А это все уже поздно и не к месту, потому что главное-то, за чем она приходила, чего ожидала, что ей обещалось — этого уже НЕТ и не будет никогда.
И что тут я-то могу?!
«Ах, как здесь я, как здесь я...»
Наверное, мог бы что-то. Да вот если б меня пустили к этой девочке — туда, за колючую проволоку ее глаз, — если бы она мне поверила... Ведь я не постели твоей молил, не постель мне была от тебя нужна — а то, что, я думал, через постель можно получить:
ДУШУ.
Куда мне!
А ведь я это стекло — душу-то твою — не бросил бы! Я бы на него не надышался! И ведь были же, были даже целые часы, когда вот-вот, вот она — бабочка, из тебя в меня перелетает... перелетала...
Я зову тебя, зову каждую ночь — и не слышу собственного голоса... Ничто не нарушает молчания. Другие бьются о твое стекло. И тогда я нахожу камень у себя за пазухой, и он еще дрожит у меня в руке...
Я думаю, ты понимаешь меня теперь.
