колготками. Девчонки увидят — от зависти лопнут.
Петрович понял, что он попал. И дёрнул его чёрт открывать дверь, не сняв с себя эти колготки! Ситуация была стрессовая!
— Зайди, хоть, чай попей, — пытался оттянуть время Вадим, пока его мозг лихорадочно искал выход из этой идиотской ситуации.
Наталья, сняв шубу, прошла на кухню. Петрович, решив, что успеет, кинулся в спальню. Но это был не его день. Он успел только скинуть штаны с носками и взялся за резинку колготок, чтобы спустить их, когда дверь открылась и заглянула Наташа с бутербродом в руке:
— Вадик, а завтра:
Картина, которую она увидела, наверно, потрясла её весьма сильно! Вадим стоял спиной к ней, держась за резинку, натянутых на него, колготок! Она лицезрела на Петровиче свои колготки, которые он сам ей подарил! Она видела, затянутую в нейлон, узкую попку и стройные ноги Петровича, по которым струился сексуальный шов! Было от чего прийти в смятение.
Что оставалось делать Вадиму? Он стянул с себя этот предмет женского туалета и надел штаны. Надо было как-то объяснить своё дикое поведение, но он и сам не понимал, какая сила неумолимо влекла его к колготкам. Наконец, он сказал:
— Извини, Наташа. Что-то вдруг захотелось надеть их, посмотреть, как прикольно это будет выглядеть.
— Ну, ты даёшь!
Попив чаю, Наталья засунула колготки в сумочку и ушла. Вадим в подавленном настроении пошёл в школу. Было ещё рано, но он решил прогуляться, чтобы развеяться и собраться с мыслями.
Он понимал, что после сегодняшнего Наталья вряд ли захочет продолжить отношения. А он уже стал привыкать к девушке. В постели они достигли определённой гармонии. И, что особенно ценно, Наташа не отказывалась надевать колготки для занятий любовью.
Давая урок, Вадим всё время возвращался мысленно к утреннему инциденту и гадал, как же теперь поведёт себя Наталья. Затем он весь оставшийся день ждал от неё каких-нибудь сигналов. Оставаться в неведении было невыносимо.
Вечером она не пришла и не позвонила, и Вадим решил, что всё закончилось. Но утром в школе она поздоровалась с ним, как ни в чём ни бывало, и сказала, что будет после пяти у него.
Вроде, всё вернулось в прежнее русло. Наташа приходила к нему вечерами, они занимались любовью, утром вместе шли в школу. Но что-то неуловимо изменилось. Исчезло прежнее доверие и открытость. Петрович, прежде чувствовавший себя в обществе Натальи легко и свободно, теперь был напряжён и боялся сделать что-нибудь не так. А тема колготок вообще оказалась закрытой, так как Вадим опасался окончательно испугать девушку своими фетишистскими устремлениями и жестоко подавлял в себе все нестандартные желания.
В результате, всё, что он мечтал проделать с Наташей в своих нейлоновых грёзах, оставалось лишь в его извращённом мозгу, а в жизни происходил традиционный секс, дававший Вадиму слишком мало удовлетворения и, потому довольно скоро превратившийся в однообразную, хотя и довольно приятную работу.
Так прошло два месяца, пока не закончилась практика у Наташи, и она не уехала домой, в Воркуту. Вернуться собиралась к сессии, уже в июне.
Расстались обыденно. Вадим посадил девушку на поезд, поцеловал на прощание, помахал ручкой. Вернувшись домой, испытал даже какое-то облегчение. Никаких особых чувств к Наташе он не испытывал, а потому начал тяготиться этой связью. А то, что приходилось постоянно скрывать от неё свой интерес к колготкам, приводило его при общении с ней в дискомфортное состояние.
Теперь же у него развязались руки для других контактов, о которых он размышлял уже четыре дня.
Четыре дня назад позвонила Таня и среди обычной болтовни о текущих новостях вдруг спросила:
— Ты когда Свете позвонишь? Девушка уже устала ждать. А ты пропал куда-то с того дня. Подружку что ли завёл?
— Света ждёт моего звонка?
— Ну, да. Ты что, вскружил голову
