Они были в командировке уже вторую неделю. Днем — бесконечные встречи, консультации, тренинги, ближе к вечеру — какие-то дурацкие фуршеты, с которых она старалась как можно быстрее и незаметней улизнуть. В неуютном гостиничном номере было все же лучше, чем среди пьяных от вина и усталости сослуживцев, отпускавших весьма недвусмысленные шуточки в адрес единственной среди них женщины. Да и вообще одиночество она ценила гораздо больше, чем шумные компании. Правда, был один человек... но нельзя, табу, это прячется даже от самой себя... слишком сложно перечеркнуть три года пустоты.
Формально она была замужем, физически — нет, и за эти несколько лет отвыкла от теплых касаний мужских рук и практически поставила на этом крест. Она, разумеется, следила за собой и была не красива, но привлекательна той внутренней красотой, которая присуща только знающим себе цену и уважающим других людям. Чуть полноватая, с волосами, собранными в узел или свободно рассыпанными по плечам, она порой казалась чуждой этому времени. Ее скорее можно было представить в гостиной какой-нибудь графини XVIII века, и даже в офисе она, обойдя неписаные законы этикета, носила длинные, до пола, приталенные юбки, подчеркивающие ее тонкую талию и женственные округлости бедер. Глубокое внутреннее самоуважение не позволяло ей заводить мимолетные интрижки, и в свои тридцать лет она оставалась одна, деля время между дочерью и работой. Правда, коллеги, будучи более простыми по натуре, то считали ее снобистской, то приписывали ей романы чуть ли не с каждым сотрудником, о чем она, не страдая тягой к сплетням, не имела никакого представления. Впрочем, услышав о своих «похождениях», она наверняка просто пожала бы плечами и усмехнулась.
Итак, они жили в гостинице, что представляло собой некоторые неудобства. Конечно, у каждого был отдельный номер... комната, соединяющая кабинет и спальню, и пресловутый совмещенный санузел, оснащенный, однако, на современном уровне. Но двери закрывались плохо, и поэтому перед тем как войти в номер, все дисциплинированно стучались и дожидались приглашения.
Две недели — это слишком много для измученного женского организма. Дома она знала, как себе помочь, но здесь никак не могла решиться. Однако постепенно начинала ощущать накапливающуюся раздражительность и поняла, что еще несколько дней просто не выдержит. Закрыв дверь в номер и включив радио, она прошла в ванную. К счастью, напор воды был достаточным, а лейку душа можно было настроить как на простое обливание, так и на массаж с сильно бьющей струей — именно то, что ей было необходимо. Два баллончика из-под дезодоранта — побольше и поменьше диаметром — были уже готовы, как и купленная в первой же попавшейся аптеке клизма. Даже для себя самой она хотела быть идеально чистой, поэтому сначала занялась не слишком приятными процедурами...
Он подошел к закрытой двери и, как было заведено, постучал. В ответ прозвучало несколько приглушенных звуков, которые были расценены им как приглашение. Однако в номере никого не было, лишь работало радио, чье бормотание он и принял за ответ. Но он не спешил уходить. Положив на стол принесенные с собой бумаги, он осторожно прошелся по комнате. На плечиках висела ее сегодняшняя блузка, и он прижался лицом к мягкой ткани, таящей аромат ее тела и духов. Он знал, что такой шанс выпадает только случайно и однажды, и стремился продлить минуты прикосновения к недозволенному и такому желанному. Сколько он так стоял — минуту, вечность? Слабый стон, донесшийся из ванной, заставил его очнуться. «Господи, с ней что-то случилось!» — это была первая возникшая мысль, и он, не раздумывая, рванул на себя ручку двери...
Нагая, она лежала в ванной, одной рукой направив на промежность сильную струю воды из лейки душа, а другой непрерывно двигая где-то внутри себя бледно-розовым баллончиком. Он понимал,
