Сожалея, что порнухи сегодня не посмотреть, я укрылся с головой.
Сон разума взорвали очередное бабаханье двери и женский хриплый голос. Ба! Никак бабца поймали. Оборачиваюсь. И что вы думаете? На соседней полке сидит наша пергидрольная проводница. Сказать, что дама была страшная и сильно покоцанная жизнью — значит, ничего не сказать. Гуманизм мне не близок. Скажу прямо. Она была уебище! Решив, что я спугну добычу, усатый подскочил и стал укутывать меня, нервно приговаривая:
— Спи, спи, спи.
Да ладно. Очень надо. Дальнейшие события показали, что, лишившись изображения, я оказался в выигрыше. Кавказец, видимо, решил во чтобы-то не стало выебать проводницу. Боже мой! Боже мой! Какой это был натиск! Какая страсть! Какой пыл! Тетка услышала о себе столько нового, что, видимо, и сама была поражена тем, насколько она сексуальная женщина. Но: Но была непреклонна. Бешеная атака продолжалась. Как он говорил! Как дышал! Как шептал! Абрек сочился похотью. Он испускал убойной силы волны животной, дикой жажды ебли. От полыхающей страсти нацмена моя писька встала!
А проводница пила шампанское, хрустела конфетами и отнекивалась. Так какого хуя пришла, манда сраная! Абрек предложил деньги. Тетка хихикала и отнекивалась. Вот дура! По мере нарастания интенсивности уламывания я проникался все большим возбуждением. Ураган похоти нахрен разнес хрупкую лодочку здравого смысла.
Сердце — не камень, хуй — не резина.
Когда усатый решил применить силу, я готов был прийти ему на помощь. Из-за спины доносились отчаянная возня, сопения и вскрики. Ну, давай, давай, дорогой! Я уже откровенно дрочил. Тетка вырвалась и хлопнула дверью.
Блядь!
Сука!
Выхухоль старая!
Как я был разочарован! Я страстно хотел трахаться. Наша жажда ебли с усатым абреком бурлила и пенилась в одном бешеном ритме. Крышу сорвало со страшным свистом! Надо было что-то делать.
Это был хачик. Он был омерзительно пьян, от него воняло потом и под ногтями чернела грязь. Он был мне неприятен, даже гадок. И я его дико хотел! Сокрушительно желал, чтобы он меня выеб.
Славик, время идет — жизнь проходит, не щелкай ебалом и бери все, что сможешь! Подбадривая себя таким образом, я сел, обдумывая план предстоящей операции. Тут бы пиздюлей не схлопотать. Усатый, скользнув по мне раздраженным взглядом, встал и потянулся за стаканом. Здоровенный комок в штанах оказался совсем рядом с моим лицом. Только руку протяни. Ну, я и протянул. Абрек дернулся и тут же железная клешня сжала мне запястье. Ой-ой-ой, больно же! (Знал бы я, сколько раз эта мысль в течение предстоящей ночи пронесется в моей голове!) Кавказец резко наклонился и влажные, стеклянные зыркала выстрелили в меня рентгеновским взглядом. Спектральный анализ был преимущественно голубым. Хачик разжал руку и одним эффектным движением вывалил свое хозяйство. Ну вот, Славик, а ты боялся!
Отдельно скажу про хуй. Он того заслуживает. Член горца был длинный, прямой как палка и увенчивался огромной блестящей головкой, раза в полтора больше самого ствола (эдакий гриб отсосиновик). В моей недолгой жизни в большом сексе это был, безусловно, коллекционный экземпляр.
Ну, хватит базарить, Слава! Надо оправдывать доверие народа.
Здоровенная залупа с размаху ткнулась в горло. Сдернув мешающий трикотаж штанов, я вцепился в обильно волосатую жопу абрека. Язык, губы, щеки интенсивно заработали. Хрипя и громко каркая, усатый, помогая себе руками, жестоко забивал хуй в глотку. И добился, мерзавец! Огромная залупа провалилась в горло! Нос забило жесткой волосней лобка. Из глаз брызнули слезы. Казалось, еще чуть-чуть и гигантский кляп прорвет гортань и вырвется наружу. Горец выгнулся и, запрокинув голову, стал яростно орудовать своим хуищем.
«Я щас сдохну! Бля, мне же совсем нечем дышать!», — беспомощно отбивался я, мыча и размахивая руками. «Бля, отпусти меня! Я же не виноват, что
