через 2 недели. Собери, пожалуйста мои вещи.
— Не делай глупостей. Все у тебя будет хорошо! И у меня.
— Лена, мы оба сделали свой выбор. Ничего не изменить. И не звони мне больше. Я не возьму. Пока.
Он выключил телефон совсем и облегченно перевел дух. А потом бодро обратился к Соне!
— А что, доча? Не отпраздновать ли нам?!
— Легко! А чего празднуем?
— Да все подряд! В холодильничке осталось что?
— Ты вчера почти все выпил, — она подошла к мини-бару и открыла дверцу, — 3 с половиной бутылки вина!
— Ну ты вино пей, а я сейчас сбегаю!
Он вернулся через 10 минут с очередным вискарем. Соня к его приходу уже накрыла столик у камина, разложив на нем кое-какие фрукты и пару шоколадных батончиков.
— К черту застолье!, — залихватски махнул Саша, — Давай в джакузи!
— О-о! Супер!, — засмеялась девушка и захлопала в ладоши.
— Ты здесь переодевайся, а я — на балкон.
Когда он вернулся в плавках, дочь уже ждала его в бурлящей воде в самом откровенном своем купальнике. Лифчик эффектно поднимал и визуально увеличивал ее итак высокие грудки, и было непонятно, за счет чего они покоятся там и не выскакивают наружу. Саша с радостным возгласом плюхнулся в ванну, выплеснув изрядную часть содержимого на пол и обдав дочь обильными брызгами. Та взвизгнула и игриво прикрыла лицо руками. Отец разлил по бокалам каждому свое и двинул тост:
— Ну что, Сонь! Ты — свободная, я — тоже... За свободу!
— И пусть у нас все будет хорошо!
— Точно!
Они чокнулись и выпили. После третьего тоста Саша заметил, что Соня изрядно захмелела. Внезапная идея озарила его. Больше он не пил. Лишь пригубливал свой виски, а потом тайком сливал его в ванну. Зато девушку понесло. Напряжение последних суток вылилось в желание впервые в жизни напиться. И отец не только не препятствовал этому, а, наоборот, подливал дочери вино порцию за порцией. Так она выпила почти целую бутылку. Это было едва ли не больше, чем она пила раньше за всю свою жизнь. И совершенно естественно, что с непривычки Соня опьянела почти до предела. Но Саша внимательно следил за ее состоянием и вовремя остановил, не дав этот предел перейти.
— Тебе хватит, дорогуша!, — отвел он ее руку, потянувшуюся за бутылкой.
— Па-ап, но тут немного осталось!
— Вот и пусть остается. Поверь — утром спасибо мне скажешь.
— Ты такой заботливый, папочка!, — она икнула и глупо захихикала, — А я тебя люблю!
— Я тебя тоже, Сонечка.
— Ты не понял. Я тебя по-настоящему люблю! Очень, очень, очень!
— Мне кажется, тебе пора в постельку, пока ты еще чего-нибудь не наговорила.
Она вновь засмеялась.
— А ты ляжешь со мной?
— Ну кровать-то у нас одна.
— Нет. Со мной рядом! Ну пожа-алуйста. Я же вчера легла, когда ты просил!
— Я не помню.
— А я все помню! И даже то, что ночью было!
Это было неожиданно и Саша не нашелся, что ответить, а просто встал и поднял девушку за подмышки.
— Пойдем ложиться.
Но Соню понесло на откровенности.
— Почему ты не раздел меня ночью? Я же знаю, что ты хотел! Я бы тебе все-все разрешила.
— Ты — моя дочь, и я не могу.
— Но ты же смотрел, когда я моюсь? Я ведь тогда тоже дочкой твоей была.
— Откуда ты... ?
— Ты мне сам вчера сказал.
— Бля... !!
— А ты сейчас меня разденешь? Я же не могу в мокром купальнике лечь!
— Сама переоденешься.
— Я не могу, я — пьяная!
Он бережно обтер ее пушистым полотенцем и отбросил его в сторону. Соня выжидающе смотрела на него. Саша развернул ее спиной и медленно потянул сразу обе завязки лифчика. Освободившись от узлов, тот упал на кафель. Девушка тут же вновь развернулась к нему лицом.
— Я тебе нравлюсь?
— Очень! Ты даже не представляешь как.
Отец опустился перед дочкой на колени и медленно стянул до пола ее трусики. Сонина киса была всего в нескольких сантиметрах от его лица. Он положил руки на ее упругие прохладные ягодицы и легко привлек к себе податливое тело девушки,
