язычком, она ласково затерзала им тонкую кожицу лысоватой мошонки!
— Мммм... Мыххх... — балдел Григорий Геннадьевич, весь стремительно вскипая желанием. — Теперь возьми в рот и, тяни, тян-ниии их...
Слушаясь будто молодая раба взрослого падишаха, лизунья тут же всосалась в бок одного яичка и игриво потянув его губами, с звонким чмоканьем сразу принялась за иное!
— Так, моя хорошая, так... — прошептал он, сделав очередной глоток из фляги. — Продолжай, лисичка...
Ощущая запах его аппетитных мудей, переливающуюся плоть подвижной мошонки, да щекочущие жесткие волосы паха, Верка, вместе с нарастанием сердечного ритма, неожиданно почувствовала и в себе приятную теплоту. Теплоту, коя нежно охватила всё её кисейное тело, инстинктивно вострив её груди и затомившись в драгоценном лоне ещё девственной «киски»!
И, чем бойче она растягивала ему яйца, тем сильнее её захватывала сия дивная невесомая теплота!
— Постой-ка, красавица, — вдруг остановил её Григорий Геннадьевич, ощущая в обласканной ею мошонке, настоящее буйство взбудораженных сперматозоидов. — Перед тем как ты проглотишь моего дружка, я хочу коего что сделать...
С этими словами он взял флягу французского коньяка и вылил из него несколько янтарных струй прямо на... стоячий половой член!
— Вот теперь самое то! — причмокнул губами Григорий Геннадьевич, и, властно посмотрев на обалдевшую Веру, приказал. — Начинай сосать! Сосать его!
Сама немного орошенная несколькими капельками алкоголя, девушка, вновь, с невольно наплывшей робостью прикоснулась к его пошло торчащему «кабачку» и, (вобрав в себя воздух, да захлопнув дивные глазки)... поглотила давно сочащуюся «клубнику» головки!
— Мммммммм! — тут же взвыл он, чувствуя как «конец», страстно схлестнувшись с её язычком, оказался моментально охваченный всей райской полостью горячего девичьего ротика.
Вера же, впервые почувствовав сладкий привкус мужского вожделения (да ещё и смешанный с терпким вкусом коньяка!), ещё более ощутила в себе нежное томление, кое, уже с настоящим жаром прокатилось по всему её телу!
— Ах, какой у тебя оказывается божественный ротик! — в блаженстве жмуря глаза, сладко вздохнул Григорий Геннадьевич. — Соси-соси-соси, дорогая... Соси, моя любимая девочка...
Постанывая от удовольствия, он поставил флягу на стол и взглянул на отсасывающую у него прелестницу — юная, и кроткая, она показалась ему белой овечкой, коя орально ублажала его — могущественного зрелого льва — ублажала, чтобы затем уже отдать себя всю!
— Ах-ах-ах, сосунья! — вспыхнув улыбкой, с необычайной ласковостью проговорил он, став поощрительно гладить её мягкие волосы. — Что, вкусный у дядюшки член?! Со вкусом настоящего прованского коньячка?! То-то! Дядюшка плохим не угостит!
Чувствуя, как полость Вериного рта уже нешуточно накаляет его опухшую «клубнику», Григорий Геннадьевич, властно положил ладонь на её затылок и, надавив на него... сразу отправил член ей прям в глотку!
— М-ммм-ммм! — в ужасе замычала графиня, широко вылупившись на него изумленным взором.
— Ничего-ничего, Верочка, — утешительно проговорил он, дружески хлопая её по затылку. — Доверься своему дяде — я знаю, что делаю. Возьми его в себя ещё глубже, а то ненароком и захлебнешься.
Однако, чувствуя, что племянница заартачилась, он, не давая ей высвободиться, уже обоими руками сжал её голову, и ещё ритмичнее заработал половым органом.
— М-ммм! — пытаясь выплюнуть его дико наливающийся член, вновь отчаянно промычала Верка, но тот лишь ещё крепче сжал её голову.
Вся красная от напряжения, задыхаясь под сим энергичным напором, она, с ошалелым видом чувствовала, как член в её глотке стремительно превращается в «камень» и... (вдруг
услышав необычайно резкий стон дяди!) захлебнулась в забивших в неё теплых потоках жирненькой спермы!
— А-ааааххх! — ещё раз громко рыкнул Григорий Геннадьевич,
