на него — такого беспомощного, забитого и униженного, содрогающегося всем телом. Распахнув дверь, я позвал своих парней.
— Уведите его.
Охотники взяли его под руки и уволокли обратно в камеру, а Мэдисон вопросительно посмотрел на меня:
— Себастиан, вы...
— Да, я! Не вам же заниматься парнем, который стоит миллиард долларов!
Руки были связаны за спиной и уже порядком затекли, Габриэль лежал на кровати в своей камере, уткнувшись лицом в подушку. Он сгорал от стыда. Что его так возбудило? Он еле сдерживался, чтобы не застонать от удовольствия, когда этот человек так жестоко и безнравственно насиловал его.
Этот голос, твёрдый и уверенный, но при этом тихий и спокойный... Габриэля всего передёрнуло, когда он вспомнил надменное высокомерие и ледяные глаза, но почему-то возбуждение только возросло.
От резких движений ломило поясницу, а разбухшие яички невыносимо болели. Габриэль повернулся на бок и постарался не двигаться, боль постепенно утихла, но мысли не давали погрузиться в забвение сна.
Этот человек — работорговец, значит Габриэля продали какому-то богачу, и если он станет тихим и покорным, его отдадут в распоряжение ново
