куда, по идее, приличной девушке незнакомому мужчине лучше не заглядывать. Разумеется, ей было стыдно, разумеется, в этот момент в ней боролись эта самая приличная девушка и врач, но она все равно посмотрела — ни на лобке, ни на мошонке, ни вокруг ануса волос не было. Совсем. Кроме того, она обратила внимание на необычайно гладкую и мягкую, как для парня в доспехах и с мечом в руке, кожу на его ладонях, на характерные мозоли на указательном и среднем пальцах правой руки, на почти совсем сгладившуюся впадинку ... на подбородке и даже на небольшие симметричные плотные бугорки на лбу у самой кромки волос, почти незаметные на расстоянии. Она даже заглянула ему в рот — его клыки были минимум вдвое длиннее, чем у обычного человека, но далеко не такие острые, как у хищных зверей. При этом ногти на пальцах его рук и ног были куда крепче, чем у нее, а сами руки и ноги были немного длиннее, чем предполагают пропорции человеческого тела. Света предположила, что если бы у нее был хотя бы аппарат УЗИ и простейшие реактивы, она смогла бы выявить и другие отличия, но даже поверхностного осмотра было достаточно, чтобы понять — ее пациент не обычный человек, попавший под машину, а какое-то странное потустороннее существо.
— О чем задумалась? — рука Нины как бы случайно легла на колено фельдшера, а ее голос прозвучал так близко от Светиной щеки, что девушка вздрогнула.
— Н... ни о чем, — она нервно заправила за ухо вдруг выбившуюся прядь волос и коротко взглянула на бывшую одноклассницу.
В призрачном свете от окна глаза Нины блестели каким-то странным водянистым блеском. Губы чуть раздвинулись, и ее лицо стало приближаться к лицу Светы. Сначала девушка как завороженная наблюдала за движениями воспитательницы, даже не замечая, как чужая рука поднялась по ее ноге выше и скрылась под юбкой. В паре сантиметров от лица фельдшерицы Нина замерла, внимательно изучая его.
— Я хочу тебя, — прошептала она, пока ее рука, приподнимая плотную ткань юбки фельдшера, приближалась к такому желанному средоточию ее женственности.
Света вдруг часто задышала и судорожно сжала коленки, ощутив ладонь Нины на внутренней стороне бедра, но было уже поздно. Проворные пальчики уже подобрались к теплой влажной ткани трусиков.
— Я смотрю, этот парень тебе и правда понравился, — выдохнула Нинка почти ей в рот и резко впилась в ее губы поцелуем.
Света сопротивлялась, как могла, но изрядно распаленное видом красивого, молодого и такого беззащитного мужского тела естество, подогретое щекотливостью ситуации — вокруг них на двухъярусных кроватях спали дети — и нежными прикосновениями пальчиков Нины к ее клитору, пусть даже через ткань, таки взяло верх, и девушка закрыла глаза и разжала до этого судорожно сжатые челюсти. Язык воспитательницы не преминул воспользоваться этой брешью в обороне и тут же проник в рот Светы, а ее пальцы плотнее прижались к клитору жертвы.
Фельдшер глухо застонала, а Нина довольно улыбнулась, не отрываясь от ее рта.
Мгновение спустя надоедливая ткань была сдвинута в сторону, и указательный палец Нины проник в истекающее соками лоно Светланы, затем за ним последовал средний, затем и безымянный и, наконец, мизинец, а большой остался снаружи, терзая ее клитор.
Света уже стонала в голос и, если бы не заглушавший ее стоны язык Нины, она бы уже перебудила всех детей в спальне. Левая рука воспитательницы уже орудовала под ее блузкой, то сдавливая, то покручивая топорщившиеся под одеждой соски. Слезы текли по щекам фельдшера, она елозила бедрами по цепляющейся за одежду старой обивке дивана, пытаясь насадиться на пальцы своей соучастницы как можно глубже, но ей это не удавалось. Тогда она расставила ноги так широко, как позволяла узкая юбка, схватила запястье Нины и с силой прижала к своему влагалищу.
Нина тихо вскрикнула, не ожидая такого напора, и тут же язык Светы проник в ее рот.
