счастливая, перепуганная Микаэла топила дона Сезара в озере, которое оказалось мелким — по плечи им обоим, — а дон Сезар рвал на ней платье, пока не обнажил полностью крепенькое тело, побелевшее от холода.
Выскочив на берег, они принялись гоняться и бегать друг за дружкой. Дон Сезар почти верил в то, что они — ТАМ, у себя в детстве, потому что все было, как тогда. Вот только...
— Попалась! — торжествующе хрипел он, повалив Микаэлу на траву.
— Ааа... ааа... — голая Микаэла изнемогала от смеха и усталости.
Дон Сезар держал ее за ногу, глядя выше, в пушистый пах, усыпанный жемчужными каплями, и в створки раковинки, которые он столько раз видел, но стеснялся потрогать...
Вдруг решившись, он нагнулся и поцеловал Микаэлу в розовый лепесток. Та притихла, вздрагивая от смеха.
Лепестки были солеными, как овечий сыр, и дон Сезар снова и снова лизал их, чтобы убедиться в этом.
Микаэла застонала, раздвигая ноги...
Неведомая сила, которую он уже знал, но стеснялся ей подчиниться (как ему казалось) — неведомая сила притянула их и вдавила друг в друга, приладив живот к животу, сосок к соску, срамоту к срамоте...
— Микаэла, — хрипло говорил дон Сезар, жаля ее языком в губы и в нос.
— Хихи, — фыркала та, глядя ему в глаза.
— Как я люблю тебя, — стонал дон Сезар, расплескиваясь в ней горячими брызгами.
— И я вас ужасно люблю, — улыбалась ему Микаэла.
Она вжалась в его срамоту плотно, лобок к лобку, и им казалось, что они срослись бедрами и растут из одной точки, как стволы дерева...
***
— А? Что? — дон Сезар вздрогнул, открывая глаза.
Чьи-то руки тормошили его.
Казалось, они дотянулись к нему из сна, темного, тяжкого, где Микаэла с Пеппой...
Он вдруг отпрянул. Рядом лежала Микаэла, слепившись с ним в объятиях. Над ними склонилась Пеппа.
— Господи... — бормотал пересохшими губами дон Сезар.
Это было то, чего он боялся больше смерти: что они встретятся, и встретятся в его присутствии.
Может быть, это и снилось ему, это он и пытался вспомнить? И вот сон его пророс в жизнь, став явью...
— Микаэла, — сказала Пеппа, тряхнув кудрявой гривой.
— Пеппа, — ответила ей Микаэла, улыбаясь в ответ.
Она высвободилась из объятий и встала навстречу Пеппе. Девушки обнялись.
Ошеломленный дон Сезар хлопал глазами, глядя на них.
— Где мы?
— Не знаю... Не все ли равно? Главное — с нами Сезарито. Пойдем его целовать?
— Пойдем!
Смеясь, девушки ринулись к нему.
Они были обнажены, смуглы и бесстыдно прекрасны — кудрявая Пеппа и прямоволосая Микаэла, юные и грудастые, как античные богини...
— Ааааа, — стонал дон Сезар, уворачиваясь от смуглой плоти.
— Вот тебе, вот тебе! — смеялись девушки, шлепая его грудями по лицу и по плечам. — Вот тебе! — визжали они, щекоча его и друг друга.
Задыхаясь, дон Сезар обхватывал их, скользя по шелковистой коже. Вскоре по лугу каталась куча мала из обнаженных тел. А через пару часов, когда солнце закатилось за скалу, дон Сезар молил Пеппу с Микаэлой:
— Девушки... Я страстно люблю вас... но... может, мы немного отдохнем?
— Зачем? Ведь я люблю тебя. Я хочу быть с тобой, — отвечали они хором, и дон Сезар вновь лизал и целовал влажную плоть языком, просоленным до волдырей. Его грешный уд давно выплюнул в обе утробы все, что было в тщедушном теле дона Сезара...
Когда стало темнеть, изнуренный дон Сезар наконец уговорил девушек прогуляться вдоль озера, чтобы найти ночлег.
Они шли, взявшись за руки — Пеппа и Микаэла по краям, в середине — дон Сезар, не понимавший, где шумит водопад, а где — у него в ушах.
Лиловое золото заката (да, как оказалось, бывает и такое) — лиловое золото заката полыхало сверху и снизу, переливаясь в водяной ряби. Со всех сторон кричали густые, влажные, насыщенные краски, растравляя истощенную душу дона Сезара.
Никто из них не думал об одежде, и это ничуть не казалось им странным. Более того, лишь дон Сезар, как казалось,