сознавал это; девушки порхали нагишом так, будто за всю жизнь им не пришлось надеть на себя ни единого куска ткани. Они были мучительно прекрасны — каждая по-своему, — и красота их тел больно била в кровь дону Сезару, чувствовавшему себя дряхлым стариком...
***
За поворотом берега, у подножья высокой скалы они встретили человека.
Уже стемнело, и его черты были плохо видны, но дону Сезару он показался очень знакомым. Настолько знакомым, что вдруг почудилось — сейчас вспомнится все, что не вспоминалось раньше.
— Приветствую вас, достопочтенный дон, — сказал незнакомцу дон Сезар. (Неизвестно, почему, но он был уверен, что перед ним дворянин.) Не скажете ли нам, есть ли поблизости место, где можно было бы безопасно провести ночь?
Человек, сидящий на траве, обернулся к ним.
«Черт подери, надо было извиниться за то, что мы голые. Соврать что-нибудь... « — думал дон Сезар, удивляясь тому, что не испытывает стыда.
— Не зови черта, — ответил ему незнакомец. — Все равно ему сюда не добраться.
Дон Сезар остолбенел.
Притихли и девушки.
— И правильно сделал, что не солгал. Наготы не нужно стыдиться — ни там, ни здесь. Присаживайтесь, друзья.
Незнакомец указал им жестом на траву возле себя.
Повинуясь, дон Сезар и девушки сели напротив.
— Ну как, вспомнил? — спросил его незнакомец.
Он смотрел ему прямо в глаза — незлым испытывающим взглядом.
— О чем вы спрашиваете его, сударь? — спросила Микаэла.
— Он знает, дитя мое. Так как же? Вспомнил?
— Нет, — медленно сказал дон Сезар. — Нет, и вы знаете это.
— Почему ты думаешь, что я знаю?
— Я... не знаю. Почему-то мне так кажется.
— Да. Правильно кажется. Знаю.
— Помогите мне вспомнить, сударь! — вдруг взмолился дон Сезар. — Помогите, прошу вас!
— И мы просим, — сказали вдруг Пеппа с Микаэлой. — Мы не знаем, в чем дело, но мы не хотим, чтобы наш Сезарито мучился. Помогите ему, сударь, если сможете.
— Что ж. Ты действительно хочешь этого?
— Да.
— Что ж, — сказал незнакомец. — Что ж...
Он подошел к дону Сезару.
— Я расскажу тебе. Расскажу, и ты вспомнишь. Что задержится в твоей памяти, что улетучится из нее — зависит от тебя. Не передумал?
— Нет.
Незнакомец поднял руку, коснулся ею головы дона Сезара, и...
***
Странное дело: дон Сезар слышал его голос — и тут же видел воочию все, о чем тот говорил.
— Жил-был на свете славный идальго дон Сезар де Альдомовар.
Детство и юность его проходили в фамильном поместье близ Севильи, в окружении садов, фонтанов и зноя. Лучшим другом его детства была крестьянская девочка по имени Микаэла. Родители дона Сезара, хоть и не столь богатые, как их знаменитые родственники из Кордовы, но все же довольно-таки зажиточные дворяне, не были слишком строги в воспитании, и юному идальго предоставлялась определенная свобода, которой были лишены многие его сверстники.
Они с Микаэлой проводили вместе целые дни кряду: бегали, ловили цикад, болтали — и даже купались в ручье. (Хоть дон Сезар тогда еще не знал о греховности нагого тела, но о чем-то таком догадывался, и потому хранил эти купания в тайне.)
Больше всего они с Микаэлой любили прятаться в заброшенной башне и болтать о разных удивительных вещах, о которых дон Сезар узнавал из книг, добытых в отцовской библиотеке. В особенности он любил рассказывать ей о колониях, об Америке, о сокровищах Вест-Индии, об удивительных зверях, о злобных язычниках и прочих чудесах Нового Света.
Там же, в заброшенной башне, они поклялись друг другу в вечной любви, и дон Сезар пообещал Микаэле, когда вырастет, увезти ее на Коста-Рику — Берег ... Богатства .
Прошли годы. Дон Сезар вырос, возмужал, а Микаэла из девочки превратилась в смуглую и, быть может, не слишком изящную, но зато славную и добрую девушку. По-прежнему не было человека, который так же любил дона Сезара, как она (исключая, раумеется, его братьев и почтенных родителей).
Увы,
