прогудела и, подойдя ко мне сбоку, чтобы я не смогла её достать, привязала ноги к ножкам кресла. Я стала рваться и мычать, но Хассан только улыбался. Подойдя, он погладил меня по голове и издевательским тоном сказал:
— Тебе понравится, вот увидишь. А мне будет приятно. Ты не забыла, что теперь ты — моя рабыня? А рабыня должна доставлять удовольствие своему господину, выполнять все его желания.
Тем временем девица уже подкатила ко мне первую «соску». Девушка тяжело дышала и облизывала сильно вывернутые пухлые губы. Кресло внезапно опрокинулось, и я оказалась лежащей на спине с задранными вверх ногами. Девица подкатила «соску» и прижала её губы к моей груди. Та сразу же втянула в себя мой сосок и наяала чавкать, помогая себе языком. Вскоре и вторая грудь оказалась при деле.
Хассан стоял рядом и внимательно наблюдал за моей реакцией.
— Ничего не выйдет, — подумала я, — Меня такие ласки из-под палки не заводят. Вот только девушек жалко. Им бы передохнуть, а этот гад работать заставил.
— Хозяин, — вдруг ... услышала я хриплый голос девицы, — Ваша рабыня фригидна. Как бревно лежит, даже не шевелится.
— Зашевелится, — уверенно ответил Хассан, — Когда я её на ночь мазью угощу.
Я завизжала, как ужаленная. А этот изверг разразился громким смехом.
— Боится! — довольно произнес он, — Лално, черт с ней. Веселья не получилось. Оттаскивай.
Девка откатила в стороны тележки, а кресло вернула в нормальное положение. Отвязав меня, она передала поводок Хассану, а сама занялась свими обязанностями. Хассан дернул меня за поводок, и мы вышли из этой ужасной комнаты.
— Я тебе не показал, где находится твоя вторая подружка, — вдруг сказал он, — Извини. Но можешь не беспокоиться за неё. Эльза хотела её тоже сюда определить, но я вовремя вмешался. Сперва эта, как её, Ма на кухне посуду мыла. А когда твою любимую Марту отняли у этой идиотки, я распорядился, чтобы Ма за ней ухаживала.
Я удивленно посмотрела на Хассана. Когда я ходила в лазарет, никакой Ма там не было. Он рассмеялся и сказал:
— Я распорядился недавно. Точнее, два дня назад. Если будешь послушной, я разрешу тебе повидать её. Договорились?
— Угу, — ответила я, понимая, что верить этому уроду нельзя ни на ёту.
— Пошли дальше! — весело сказал он и потащил меня к выходу.
Мы вышли на улицу и направились к огромному зданию, стоявшему на некотором отдалении от основного комплекса. Это сооружение почти ничем не отличалось от других построек, разве что своими размерами и высоким глухим забором. По всему периметру этого забора возвышались сторожевые вышки, замаскированные под раскидистые деревья, так что сверху рассмотреть что-либо было просто невозможно.
Мы подошли к широким тяжелым воротам, в одной створке которых я разглядела узкую калитку, в которую мы и вошли.
— Здесь находится основная часть рабынь, — с упоением стал объяснять мне Хассан, — Ты бы тоже могла попасть сюда после каркнтина. Здесь товар готовят к продаже. Рабынь обучают, ставят клеймо, выставляют на торги. Сейчас покупателей нет, поэтому, девушек держат в камерах. Но я иногда разрешаю выводить их подышать свежим воздухом. Не всех, конечно. Только тех, кто хорошо себя ведет. Вон, видишь?
Я посмотрела в сторону. В небольшом загончике, огороженном забором из толстых прутьев под пристальным наблюдением охранников стояли прикованные к толстым столбам девушки. Прикованы они были за ошейники и руки, заведенные за столбы и скованные наручниками. На ногах поблескивали тяжелые кагдалы. Рты были заткнуты шаровидными кляпами.
Девушки спокойно стояли на своих местах, а между столбами прогуливались здоровенные детины, держа в руках длинные плети. Одежды на пленницах никакой не было, и охранники этим пользовались. Они подходили то к одной, то к другой рабыне и откровенно лапали их, довольно усмехаясь. А бедные неволницы молчали, даже не пытаясь отвернуть
