привести в порядок головы после ночи. Не ты одна боишься посмотреть кому-то в глаза.
— Ты им сказал, что мы слышали? Зачем?!
— Без моей подсказки они бы ни за что не догадались, — с иронией ответил я
— Ну да. Но там все нормально уних?
— Нормально, не переживай. Ты сама-то как? Не стыдно уже?
— Стыдно, но теперь уже легче, когда ты рассказал про них...
— Оль, я тебя хочу, — игриво сказал я, медленно стаскивая с жены простыню.
— Ну погоди-и! Дай кофе допить!
— А потом что будет? Я помню о твоей просьбе и готов...
— В попу не дам! Не сейчас.
— Я подожду... А кисонька пососет мне?
— Кисонька пососет, — в тон мне ответила Оля
— Кисонька любит сосать?
— Кисонька очень любит сосать. Котик женился на хуесоске.
— Фу-у, какая кисонька грубая.
— А котику не нравится грубая кисонька?
— Котик подумал и решил, что ему очень нравится грубая кисонька.
— Тогда может быть котик лучше выебет свою кисоньку в ее пизденку?
— Котик обязательно это сделает в другой раз, но сейчас котик хочет, чтобы кисонька пососала ему хуй. Котик хочет кончить кисоньке в рот, и хочет, чтобы кисонька все скушала.
— Кисонька с удовольствием все скушает.
Мы дружно рассмеялись после этого дурачливого диалога. Оля допила кофе и наградила меня роскошным миньетом. Потом мы легко позавтракали и вдвоем отправились на пляж. Резвились как дети, пока не устали, что не помешало нам заняться на обратным пути сексом у одной из пальм.
По моей просьбе, Оля готовила обед голышом, при условии, что я буду на шухере и сразу предупрежу ее, когда вернутся Паша с Мариной. Но их все не было, и обедали мы вдвоем. Потом пошли отдыхать к себе и снова предались любовным утехам. Проснулся я опять раньше жены. Солнце уже садилось, значит было около 6 вечера.
В столовой Маринка уплетала огромный бутерброд.
— Привет, па. Оля спит еще?
— Ага. А Пашка где? Как все прошло?
— Все замечательно. Он тоже спит, а я вот тебя жду. Поговорить.
— Ну давай поговорим...
Я открыл холодненького пива и сел напротив дочери.
— Пап, я ему все рассказала про нас с тобой. Ты не сердишься?
— Нет. А он?
— Он тоже мне все рассказал. То же, что и тебе, но подробнее немного. Получается, что мы — «Муж и жена — одна сатана». Я сейчас такое облегчение испытываю.
— Я тоже. Но из-за того, что у вас все хорошо.
— Пап, а скажи... О чем ты думал, когда ночью смотрел на нас? Только честно.
— Мне хотелось оказаться рядом.
— Мне тоже, пап... Чтобы ты был рядом. Вы вдвоем со мной. Я конченая извращенка, наверное.
— Это не так, золотце. Я сегодня много думал об этом. Ты ведь любишь Пашу?
— Конечно!
— И меня, надеюсь?
— Как ты можешь такое спрашивать, пап?!
— Ты любишь двух мужчин, но в нашем случае никакого любовного треугольника тут нет и быть не может. Мы с Пашей никогда не станем соперниками, ведь так?
— Так.
— Тогда я не вижу в этом ничего страшного. Ты не извращенка. Разве извращение хотеть любимого мужчину?
— Пап, ты так все понятно раскладываешь.
— Оно так, но, увы, это невозможно. Боюсь, что ни Павел, ни я на такое не согласимся. Павел врядли захочет делить свою женщину с другим, а я не смогу так поступить, потому что очень люблю Олю и не смогу так с ней поступить. Но в любом случае, укорять себя за такие желания мы не должны...
— Ты думаешь проблема только в этом?
— А в чем еще?
— Наверное ни в чем. Но это НЕ проблема. Дело в том, что Паша тоже хочет...
— Что?, — я не верил свои ушам.
— Вернее — не хочет... Не хочет, чтобы мы с тобой разрывали отношение. Я секс имею в виду. И он совсем не против делить меня с другим мужчиной, если им будешь ты.
— Я так понимаю, что после того, как все открылось, Пашины тормоза отказали?
— Ты даже не знаешь, насколько отказали! Паше нравится твоя жена, пап. Очень нравится. Ты понимаешь о чем я?
— Вижу, вы с ним обо всем уже договорились? Но есть ма-аленький нюансик! Оля.
— Я поняла
