Приветствую, други! Закончился мой творческий отпуск, и я снова готов выложить несколько рассказов.
Выкладывать буду раз-два в неделю в порядке написания. Одни получились вроде ничего, другие — отстой. Судить по любому вам. Козявин.
На краю леса жила-была девочка Машенька. Родителей у нее не было, и жила она с дедушкой и бабушкой, никогда не общаясь ни с кем, кроме них. Дедушка с бабушкой были уже старенькими, а Машенька — молодой и здоровой девушкой. С ранних лет дедушка с бабушкой нещадно эксплуатировали бедную сиротку: заставляли и воду носить, и дрова колоть, и еду готовить, и в доме убирать, и за скотиной ходить. Каждое лето все свободное время Машенька проводила в лесу. По приказу дедушки она собирала там грибы и ягоды, которые по выходным бабушка продавала на ярмарке. Лес был большой и страшный, но девушка совсем его не боялась. Она знала каждый его уголок, знала, где растут самые лучшие грибы и ягоды, за которые на ярмарке всегда давали хорошие деньги. Только денег этих Машенька не видела: все забирали жадные старики. Даже одежду они сиротке покупали очень редко, заставляя девочку ходить в обносках, из которых она давно выросла. Вот и сегодня на ней был старый-престарый, латаный-перелатанный сарафан. Такой короткий, что сзади был виден низ ее упругой попки, прикрытой худыми детскими панталончиками с давно выцветшим рисунком. А ее высокой налитой груди было неловко и тесно под узким лифом сарафана. Иногда Машенька думала, что ей специально не покупают новых вещей из-за дедушки. Старик очень любил, когда она прислуживала ему с бабушкой за столом, облапать ее попку и даже запустить свои короткие толстые пальцы под ее штанишки.
Девушке недавно исполнилось 18, и она каждый день, ходя по лесу или работая по хозяйству, предавалась мечтам. Что проедет мимо их дома заблудший странник на красивом коне, что остановится у ворот и попросит воды напиться, что увидит ее юную нетронутую красоту, и увезет с собой в новую прекрасную жизнь...
— Чего задумалась?, — выбил Машеньку из сладких грез скрипучий голос дедушки, — Заняться нечем? Скотине дала?
— Дала, дедушка.
— Чугунок в печь поставила?
— Поставила, дедушка.
— Чево там?
— Каша с мясом, как ты любишь, дедушка.
— Иди тады в лес. Ягод набери. Да покрупнее!
— Иду, иду, дедушка.
Старик подошел совсем близко и протянул было свою руку, чтобы схватить Машеньку за ее левую грудь, но девушка увернулась, подхватила корзинку с завалинки и выскочила за калитку.
Ягод сегодня было немного. Но зато все крупные, сочные. Ягодка за ягодкой, И Машенька совсем не заметила, как забралась в самую чашу леса. Туда, где она еще ни разу не была. Она пошла было обратно, потом свернула в сторону просвета между деревьями, затем попыталась вернуться на прежнее место, но быстро поняла, что заблудилась... Села Машенька на пенек и горько заплакала. А когда девушке было плохо, она всегда помогала себе одним и тем же способом. Как и несколько лет назад, когда она впервые открыла этот способ, Машенька развела свои длинные ноженьки и сунула ручку в панталончики. Она любила ласкать себя так, любила раздвигать пальчиком складочки на своей писечке, находить маленькую нежную горошинку и холить ее до тех пор, пока сладкая волна удовольствия не накрывала ее с головой. Дедушка, когда у него было хорошее настроение, тоже делал так. Усаживал внучку на коленки и ласкал ее своим пальцем между ног. Но ласки его были грубыми и не нравились Машеньке. Дедушка видел это и страшно злился. Он говорил вещи, непонятные девушке:
— Эх, будь я помоложе, когда у меня колом стояло целый день, я бы показал тебе!
Девушка никак не могла взять в толк: что там у него стояло колом, и что бы он ей показал.
Даже сейчас, лаская себя в глухом безлюдном лесу, Машенька все время озиралась по сторонам: не видит ли кто. Дело в том, что ее бабушка всегда строго запрещала ей трогать писю
