— А ебись оно всё конем оранжевым, — сказал Борис Игнатьевич и немедленно выпил.
Пил он редко, но самозабвенно, до исступления. Как в этот раз. Похоже, ему надоело одиночество и инвалидное кресло, к которым он так уже привык.
Погонщик табуна оранжевых коней внял его мольбам и отозвался стуком в скайп. «С вами хочет общаться Ирина».
— Ирина — мокрая вагина, — пробурчал Борис Игнатьевич, но контакт на всякий случай добавил.
С аватара ему улыбалось довольно милое лицо.
— Приветики, — напечатали ему с той стороны монитора.
— Пососи хуй у всей команды Атлетико, — вежливо отреагировал на приветствие Борис и плюхнул себе водки.
— Нет. У Атлетико не буду, а вот у тебя отсосала бы с удовольствием.
— Опаньки. С каких эт хуев немытых мне, и вдруг такое счастье?
— Мне нравится, как ты пишешь?
Через три рюмки Борис уже знал, что, оказывается, он звезда Рунета, что Ирине двадцать, у неё четвёртый размер груди, упругая попка и что эта попка хочет приехать к нему в гости.
В сущности, Борис был неплохим человеком, но болезнь, из-за которой он уже десять лет был неразлучен с инвалидной коляской, сделала его неунывающим циником. Женщины на его горизонте появлялись реже, чем хотелось, а кризис среднего возраста лился спермой из волосатых ушей.
— В жопу дашь? — напечатал он.
— Тебе да.
— Тогда приезжай. Только забудь надеть трусы.
— Легко. Будут ли ещё какие-нибудь пожелания?
— Да. Чулки, короткое платье и высокий каблук. Люблю женщин в чулках.
— Ты не страдаешь оригинальностью. Платье, наверное, должно быть обтягивающим? — она поставила жирный смайл.
— Непринципиально. На твое усмотрение, но обязательно короткое.
— Такое подойдет?
Борис поймал файл и открыл его.
— Подойдёт, — написал он. — Ну, что, когда?
— Завтра вылетаю. После работы. Встретишь?
— Как я тебя узнаю?
Ирина отправила несколько своих фотографий, сказала, что позвонит ему по прилёту в Симферополь, попрощалась и пошла в ванную. Завтра вечером ей предстоит трах с совершенно незнакомым мужчиной. И, к тому же, калекой. Это возбуждало.
Сняв в ванной возбуждение при помощи Кондратий Палыча — так она именовала свой вибратор, — Ирина высушила волосы и отправилась спать.
— Говорят, у парализованных отлично стоит, — подумала она, улыбнулась плюшевому мишке и заснула.
Симферополь встретил Ирину не по-южному холодно и полным отсутствием хоть какого-то намека на роуминг. Она уже пятнадцать минут стояла в этом чертовом коротком платье у входа в аэровокзал, тщетно пыталась набрать номер и чуть не плакала. Ну, почему она не предусмотрела? Почему...
— Добрый вечер, — услышала девушка и обернулась на голос.
Перед ней стоял какой-то мужик и откровенно пялился на её ноги.
— Я мужа жду, — нашлась Ирина.
— А мужа, случаем, не Борисом ли величают?
— Борисом. А откуда вам...
— Вы Ирина?
— Да. А вы?...
— А мы... Олег. Почти что вещий, только я до сих пор не знаю, где столуются неразумные хазары и с какого перепугу мне понадобилось им мстить. Меня попросил встретить вас Боря.
— А сам он...
— Он ждет вас. В машине. Он не ходит. Или вы не знали?
— Знала. Но я думала...
— Стоянка тут запрещена, — предупредил сомнения Ирины Вещий Олег и добавил: — ну, что, пойдем? Тут недалеко.
Борис стоял около машины и курил. Сейчас он жалел только об одном. Ну, какого он пообещал этой мокрощелке встретить её трезвым? А вдруг кидняк? А вдруг её самолёт захватили террористы и угнали его в раздольные африканские ебеня? Или вообще тот уронил в море сразу все свои двигатели и разбился? К чертям собачьим. А там, дома, водка. Водочка. Из холодильника. Запотевшая. С пылу с жару. С тактом, с расстановкой и прочими атрибутами партии в одноклеточные шашки. Как там говорил классик? Холодная водка греет душу.
— И, главное, никакого намека на движение в области паха, — посетовал Борис Игнатьевич и...
По аллее,
